У нее были косы густые
И струились до пят, развитые,
Точно колос полей, золотые.
Голос фей, но странней и нежней,
И ресницы казались у ней
От зеленого блеска черней.
Но ему, когда конь мимо пашен
Мчался, нежной добычей украшен,
Был соперник ревнивый не страшен,
Потому что она никогда
До него, холодна и горда,
Никому не ответила: «Да».
Так безумно она полюбила,
Что когда его сердце остыло,
То в своем она смерть ощутила.
И внимает он бледным устам:
«На смычок тебе косы отдам:
Очаруешь ты музыкой дам».
И, лобзая, вернуть он не мог
Ей румянца горячего щек, –
Он из кос ее сделал смычок.
Он лохмотья слепца надевает,
Он на скрипке кремонской играет
И с людей подаянье сбирает.
И, чаруя, те звуки пьянят,
Потому что в них слезы звенят,
Оживая, уста говорят.
Царь своей не жалеет казны,
Он в серебряных тенях луны
Увезенной жалеет жены.
. . . . . . . . . . . . . . .
Конь усталый с добычей не скачет,
Звуки льются… Но что это значит,
Что смычок упрекает и плачет?
Так томительна песня была,
Что тогда же и смерть им пришла;
Свой покойница дар унесла;
И опять у ней косы густые,
И струятся до пят, развитые,
Точно колос полей, золотые…
