Улыбка Руэла поблекла.
— Мы не причиним ей вреда. Нам просто надо во что бы то ни стало найти Картаука.
Вздохнув, Йен поднялся.
— Ну хорошо. Я понаблюдаю за этим складом. Но от всей души надеюсь, что это будет пустое занятие.
Глядя на закрывшуюся за братом дверь, Руэл сжал губы. Он не откажется от поиска Картаука только из-за дурацких угрызений совести. Не остановится и перед тем, чтобы заполучить Джейн. Страсть, вспыхнувшая в нем, словно лесной пожар, не утихала.
Так больше не может продолжаться. Он возьмет, что ему нужно, поскольку не относится к лику святых, как его брат Йен.
— Где рельсы? — спросила Джейн у Патрика, когда он вернулся вечером домой.
— Мне показалось, что махараджа в этот раз остался доволен. — Патрик прошел через кабинет и налил себе глоток. — Он раздулся, как павлин, когда увидел фонари.
— Рельсы должны были прийти вместе с паровозом. Где они?
— Мне пришлось задержать груз до получения еще одной ссуды в банке. — Он сделал большой глоток. — Черт возьми, как оно нагрелось на солнце!
— Мне нужны эти рельсы.
— Дня через три мы получим их. Я позабочусь обо всем.
— Ты же сам говорил, что банк больше не предоставит кредитов.
Патрик нахмурился.
— Раз я пообещал тебе, что позабочусь обо всем, значит, так оно и будет. Пойди, поторопи эту ленивицу Сулу.
Ему не хотелось отвечать на ее вопросы. И он явно старался увести ее в сторону от этого неприятного для него разговора. Но на этот раз Джейн не собиралась снова уйти ни с чем.
— Через неделю мы дойдем до ущелья Ланпур. Если рельсы не придут к этому времени, работа остановится.
— Ты их получишь. — Патрик упал в кресло и закрыл глаза. — Доверься мне.
У нее не было иного выбора. Повернувшись, Джейн вышла из комнаты. До чего же она устала от непрерывных баталий с Патриком, с махараджей. Теперь на сцене появился еще и Руэл Макларен. Его присутствие лишает ее душевного равновесия. Она поймала себя на том, что думает о нем постоянно. И мысли эти вызывали такое томительное беспокойство во всем теле, какого она никогда не знала.
На следующий день Джейн сразу увидела, что в отношении Руэла к ней произошли какие-то перемены. Он почти не смотрел в ее сторону. Не выказывал даже тени той чувственности, которая выбила ее из привычной колеи, когда они оказались в вагоне махараджи. И все же в нем было что-то…
Первый раз он заговорил, когда они вместе возвращались к своим лошадям на закате солнца:
— Ты весь день нервничала. Что случилось?
