— Нет, подожди еще немного. — Его взгляд сосредоточился на одном из стволов дерева с левой стороны двери. — Что это? — спросил он и рассмеялся. — Боже, да это же змея!
Джейн надеялась, что он не заметит змеи, обвившейся вокруг ствола.
— Ну, конечно, змея. Какой райский сад без змеи!
Растерянная улыбка бродила по лицу Джейн, которая не знала, как отвлечь внимание Руэла.
— Тигр тоже очень выразителен, разве нет?
— Да, неплох, — ответил Руэл, снова возвращаясь к змее. — «Изысканная гадость», — пробормотал он.
И, к большому облегчению Джейн, спросил:
— А можно взглянуть на вагон изнутри?
— Разумеется. — Джейн вытащила из кармана связку ключей, но затем вдруг заколебалась, словно вспомнив, что за дверью находится то, что ей не хотелось бы показывать Руэлу. — Но там ничего необычного нет. Может, хватит на сегодня?
Он изучающе посмотрел на нее.
— Что же там такое, что ты не хочешь показать мне?
Она нетерпеливо пожала плечами.
— Ради Бога, смотри, если тебе хочется попусту тратить время. Мне все равно.
— Спасибо. Не откажусь. — Он вошел в вагон. — Идем со мной?
— Я все это уже видела тысячу раз, — ответила она.
Но Руэл протянул руку, и Джейн, почему-то подчинившись, пошла вместе с ним.
— Только побыстрее, пожалуйста. Мне хочется пораньше вернуться к себе.
— Да, ты, наверное, проголодалась… — Руэл поднял фонарь, который он прихватил с собой в вагон, потому что, как только солнце заходило за горизонт, тьма сразу окутывала землю, будто падал теплый темный занавес.
Свет фонаря заплясал на обитых малиновым бархатом подушках диванов, полированных, сделанных из тикового дерева столиках, на занавесках с кисточками, которые украшали инкрустированные перламутром рамы окна. Приподняв фонарь повыше, он увидел восемь картин, развешанных по стенам.
Руэл присвистнул.
— Их выбрал сам махараджа, — пояснила Джейн. — Он приказал перенести эти полотна из дворца.
— Наложницы, ублажающие своего господина… Влюбленные, предающиеся утонченным забавам… Сюжеты, без сомнения, навеяны «Камасутрой».
— Кама… Как ты сказал?
Руэл подошел ближе, разглядывая картины.
— Они действительно очень хороши. Цабри показывала мне несколько иллюстраций. Но то были грубые изображения, призванные скорее возбуждать, чем открывать красоту. Обрати внимание, какое нежное выражение застыло на лице у мужчины. — Руэл поднес фонарь еще ближе. — А ягодицы у женщины как половинки персика. Одна из наиприятнейших поз…
Джейн поймала себя на том, что смотрит не на картину, а на игру света на его лице.
