Столик поскрипывал под локтями полковника, зудели пробравшиеся в палатку комары. Она была просторной: в центре ее, впритык со столиком, стояла железная койка, застланная верблюжьим одеялом, подставка для полевого телефона, какой-то ящик, а остальное пространство свободное, ходи гуляй. Наружные звуки проникали слабо, неразборчиво. Значит, и их разговор снаружи не услышат, адъютант в том числе. Почему-то от этой мысли Макееву стало спокойнее.
Полковник потер щеку тем движением пальцев, каким обычно проверяют, как она выбрита, и сказал:
— Итак, товарищ Макеев, приступим… Я пригласил вас, чтобы предложить: идите ко мне адъютантом.
— Кем? — оторопело спросил Макеев.
— Адъютантом.
Более неожиданного и, пожалуй, более нелепого Макеев не мог и представить. Ему, боевому офицеру, в адъютанты? Подальше от передовой, поближе к начальству? При живом, так сказать, адъютанте? А того куда? И почему это предложение делают именно ему, лейтенанту Макееву?
Эти вопросы после некоторого молчания он выложил, запинаясь, как бы толчками, и покашливая. Полковник объяснил, также с паузами и покашливая:
— Карякин меня не устраивает. Тяжел на подъем, не очень грамотен в командирском отношении. Это во-первых… Во-вторых, ему нужно повоевать непосредственно, нельзя же всю войну проходить в адъютантах… В-третьих: то, что я о вас узнал, нравится мне… Иначе говоря… ваши деловые и политические качества… Словом, так: сколько-то послужите адъютантом, а с этой должности выдвинем командиром роты…
Посвечивает сединами жесткий бобрик, густые, разросшиеся брови то супятся, то расходятся, глубокие складки у рта неподвижны, массивный подбородок тянет лицо книзу. На груди блестят, переливаются грани орденов. Ворот приоткрыт, видна кучерявая шерсть, подступающая к горлу.
— Что скажете, Макеев?
— Выдвинуться я могу и сам, без адъютантства…
— Вы что же, отклоняете мое предложение?
— Отклоняю, товарищ полковник.
— Все взвесили?
— Так точно, товарищ полковник. Да что тут взвешивать?
— А жаль, жаль! Может, еще подумаете?
— Товарищ полковник, мое решение твердое.
— Ну хорошо. Ставим на этом точку.
Сперва командир полка говорил хмурясь, затем бегло улыбнулся и опять нахмурился. Посидел, постучал костяшками согнутых пальцев по столу, провел рукой по щеке, будто проверяя, как выбрит. Сказал:
— Вы свободны, лейтенант.
Макеев неловко, сутулясь, встал, козырнул:
— Разрешите идти?
— Я же сказал: вы свободны. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, товарищ полковник!
