Она держала их между пальцами, как печенье для послушной собачонки.
Мужчины прищурились. Пробыв на сцене считанные минуты, к этим предметам они конечно же не имели никакого касательства. Фокусница ни перед кем не задерживалась. Это розыгрыш. Просто-напросто за выход на сцену можно получить новехонький бумажник — как сувенир!
Но на всякий случай волонтеры решили проверить сохранность своих вещей, и каждый из участников номера стал похож на изваяние, которое ищет невидимый глазу изъян в старом, наспех собранном каркасе. То один, то другой, раскрыв рот, сосредоточенно ощупывал пиджак и рылся в карманах брюк.
Все это время мисс Миг не обращала на своих добровольных помощников ни малейшего внимания. Она бесстрастно сортировала бумажники, словно ежедневную почту.
Именно в этот миг я и заметил того человека — он стоял на правом фланге, у края сцены. Я поднес к глазам бинокль. Пригляделся повнимательнее. Потом, для верности, еще раз.
— Надо же, — сказал я с напускной беспечностью. — Один из этих типов немного смахивает на меня.
— Который? — заинтересовалась жена.
Я протянул ей бинокль, попрежнему изображая равнодушие:
— Крайний справа.
— Скажешь тоже, смахивает. Да это вылитый ты! — заключила жена.
— Ну, можно и так сказать, — скромно согласился я.
Выглядел этот парень хоть куда. Но, повидимому, неприлично вот так любоваться собой и выносить благосклонные суждения. Отчего-то у меня по спине пробежал холодок. Забрав у жены бинокль, я закивал, все более изумляясь такому сходству:
— Короткая стрижка. Очки в роговой оправе. Здоровый цвет лица. Голубые глаза…
— Прямо брат-близнец! — воскликнула жена.
Это отнюдь не звучало преувеличением. Но до чего же неуютно было сидеть в зале и одновременно видеть себя на сцене.
— Нет-нет, не может быть, — повторял я шепотом.
Однако то, что не укладывалось в голове, было открыто взгляду. Каково население земного шара? Два миллиарда? Примерно так. Но даже снежинки, и те всегда разные — двух одинаковых не найдешь! А тут, прямо передо мной, как вызов моему «я» и моему спокойствию, стоял слепок с той же самой модели, идеальный двойник.
Что мне было делать — верить или не верить, гордиться, бежать куда подальше? Ведь я узрел рассеянность Всевышнего.
— Нет, не припоминаю, — молвил Всевышний, — чтобы я уже создавал такое прежде.
В благоговейном трансе и душевном волнении я подумал: а ведь Всевышний ошибается.
На память пришли обрывки из читанных когдато книжек по психологии.
