Восемь лет назад Миднайт со своими головорезами напал на Блэйда и слуг, сопровождающих хозяина в университет. В этой стычке Блэйд был так сильно ранен в голову, что, когда очнулся, полностью утратил память.
Миднайт, обедневший крестьянин, лишившийся всего имущества, питал жгучую ненависть к носителям знатных титулов. Одержимый этой ненавистью, он жестоко мстил всем аристократам, которые имели несчастье попасть ему в руки. Он похитил Кристиана, когда тот был совсем ребенком, и обучил его разбойничьему ремеслу, но затем, позже, тот вырвался из его лап. В лице Блэйда Миднайт нашел замену — очень удачную, так как тот ничего не помнил, думая, что всегда был членом шайки.
Позже, вспоминая о том времени, Блэйд понял, что утрате памяти способствовали его детские переживания. Для него оказаться в шайке было предпочтительнее, чем поддаться искушению и в конце концов убить собственного отца. Кроме того, жизнь разбойника с большой дороги позволяла ему вдыхать воздух свободы и вседозволенности полной грудью. Такое же чувство испытал прежде и Кристиан.
Находясь у Миднайта, оба в совершенстве овладели разбойничьим ремеслом. Кристиана вызволил его отец, граф Вастернский. Во время новой неожиданной встречи с шайкой Джека Миднайта Кристиан лицом К лицу столкнулся с Блэйдом. Несмотря на бешеное сопротивление юноши, не желавшего расставаться с сомнительными удовольствиями разбойничьей жизни, Кристиан силой доставил его в графский дворец, а сам тем временем выяснил подлинное происхождение Блэйда.
Сейчас они находились в доме Кристиана на южном побережье Англии. Кристиан уже завершил свое расследование по поводу отношений Анны Болейн и Генри Перси. Он консультировался с первым министром Елизаветы Уильямом Сесилом, которого обеспокоила информация, добытая Блэйдом.
Двухнедельное бездействие вызвало в Блэйде состояние, похожее на то, что испытывает хряк, которого морят голодом.
Опасение случайно встретить французского посла заставляло его держаться подальше от двора королевы, а также от своих друзей, за исключением тех, в чьи обязанности не входило обязательное присутствие при дворе или же посещение резиденций послов. Репутация повесы, которую он всячески поддерживал, казалось бы, защищала его от подозрений в пристрастии к политическим интригам, но все-таки лучше, если б посол не знал о его присутствии в Англии.
Со временем Блэйдом все больше овладевали тревожные предчувствия, ибо он знал кардинала Лота-рингского, сеть агентов которого раскинулась по всему Лондону, и, как выяснил Кристиан, французский посол тоже входил в их число. Призрак гражданской войны витал перед глазами Блэйда. Ему были знакомы ее ужасы: он был свидетелем того, как кардинал и его союзники организовали публичное сожжение десятков французских протестантов, не щадя даже детей. Те же самые чувства испытывал и Кристиан, и это убеждало Блэйда в том, что последний ход, предпринятый Елизаветой, — величайшая глупость. Позволить такому опасному человеку, как Мэттью Стюарт, выехать в Шотландию к своим единоверцам-католикам — это выглядело актом безумия.
