– Флетч, – невесело усмехнувшись, сказал он. – После того как я украл у тебя последний кусок хлеба, формальности, я думаю, неуместны. – Он указал на одеяла возле стены. – Присядь-ка. Я сам разведу огонь и сварю кофе.
– Да нет, я…
Но Флетч поднял руку, призывая ее к молчанию.
– Я сказал тебе, садись, – резко приказал он. – Садись и отдыхай!
Саманта медленно опустилась на одеяла и сложила ноги по-турецки.
– Хорошо, я сяду. Может быть, вы не откажетесь поговорить со мной. Мне ведь предстоит провести здесь одной много-много дней, прежде чем солдаты покинут эту местность и я смогу отправиться за Пако. – Она старалась, чтобы голос ее звучал как можно беззаботнее. – Так что не хотелось бы промолчать весь вечер, раз уж рядом есть живой человек.
Флетч снова внимательно посмотрел на девушку, но по выражению его лица невозможно было понять, о чем он думает.
– Ты хорошо говоришь по-английски. Ни малейшего намека на акцент, как у твоего друга Лазаро. Ты американка?
– Конечно, я хорошо говорю на своем родном языке, – улыбнулась девушка, прихлебывая из чашки ароматный кофе. – Я ведь родилась в Далласе. И понятия не имела о существовании острова Сент-Пьер, пока мне не исполнилось десять лет.
– Как интересно, – Флетч сжал ладонями кружку, глядя на девушку поверх костра. – Не соблаговолишь ли объяснить, как случилось, что американская девушка стала членом партизанского отряда на острове в Карибском море.
– Мой отец был журналистом. Не очень известным, но он писал на двух языках и был мастером своего дела. Когда умерла мама, отец приехал сюда и стал репортером ведущей газеты острова. Ему нравилось на Сент-Пьер. До революции остров напоминал рай, о котором он всю жизнь мечтал. Я тоже любила этот остров в прежние времена… Ну вот… Я быстро подружилась со своими сверстниками и выучила язык. А когда мне было пятнадцать, хунта свергла законное правительство. Тогда наша жизнь превратилась в ад. Новому правительству не нравились ни мой отец, ни его статьи. Они убили его.
Саманта произнесла это абсолютно спокойно, и от этого слова ее показались Флетчеру еще ужаснее, чем если бы она плакала навзрыд.
– Ты любила отца?
– Да, – девушка отхлебнула из чашки. —
Тогда я пошла в горы и вступила в отряд Риккардо. – Она подняла на Флетча свои необыкновенные янтарные глаза. – Вот и все. А теперь вы расскажите о себе. Думаю, ваша жизнь была куда интереснее моей.
– Я знаю многих, кто поспорил бы с тобой, Саманта. И что же ты хочешь обо мне узнать?
