Глори соскользнула с кровати и поморщилась от боли, покрытое синяками тело протестовало против резких движений. На мгновение она остановилась, глядя на обнаженное мужское тело, и глаза ее неожиданно наполнились слезами.
Когда же все это ушло – восторг, мечты, ночи, когда она заснуть не могла, думая о Бадди, сладкая дрожь от его поцелуев, прикосновений, страстных объятий?
Глори подняла с пола ночную рубашку и, надевая ее, обнаружила, что куда-то делся пояс. Впрочем, вот он лежит, извиваясь, как плюшевая змейка, на коврике, куда Бадди швырнул его, срывая с нее эту самую рубашку. Она наклонилась поднять пояс, и тут ей в голову пришла некая мысль. Если Бадди связать, то какой ему будет прок от мощных бицепсов? И что, если он проснется и увидит, как она собирает вещи? Все равно сделать он ничего не сумеет, и можно, не торопясь, чтобы ничего не забыть, заняться сборами.
Глори осторожно подняла пояс и выдвинула ящик, где Бадди держал галстуки Дорогие – не меньше тридцати долларов каждый. Бадди Причетт. Молодчик Бадди, носит все только самое лучшее, денег не считает, швыряется ими налево-направо, словно это простая бумага.
Из-за этого они тоже всегда собачились. Из них двоих именно Глори считала, что следует быть благоразумным и откладывать деньги на черный день. Когда этот день настал, она и слова не вымолвила, не принялась язвить, что, мол, вот я же говорила тебе. Даже не упрекнула Бадди в том, что он фактически пропил все свое выходное пособие. Да и какой в этом толк? Так и так он во всем винил ее – ив том, что она забеременела, и в том, что потеряла ребенка, и в их стремительном браке…
Старая, все еще не утихшая после двух лет замужества боль сделалась невыносимо острой, и Глори изо всех сил зажмурилась, чтобы не расплакаться да и воспоминания прогнать. Стараясь дышать как можно ровнее, она тщательно, в три слоя, обмотала пояс от рубашки вокруг правого запястья Бадди, а свободный конец тугим двойным узлом закрепила на столбике кровати. Огибая ее, она почувствовала, что сердце у нее колотится так громко, что это просто нельзя не услышать; она даже остановилась на секунду перевести дыхание, так ведь и в обморок грохнуться недолго. И только справившись с левой его рукой и обеими лодыжками, она позволила себе немного расслабиться.
На секунду ей даже показалось, что веревки затянуты слишком туго, но она тут же отбросила эту мысль. Как только она выберется на волю, сразу же вызовет полицию: захочет сохранить лицо, что-нибудь придумает, а нет – пусть говорит, как оно на самом деле было. Ей-то наплевать.
