– Ну и на здоровье. Только это не для меня да и не для тебя. И к тому же мы столько вложили в этот дом, что продавать его теперь просто глупо. Все равно потраченного не вернуть, Дженис так и подмывало напомнить Джейку, что именно это она говорила ему, когда он так безоглядно влюбился в эту старушенцию «Королеву Анну». Но прикусила язык и переменила тему.
В постели они занялись любовью, и, наслаждаясь ласками мужа, Дженис вдруг испытала какое-то странное ощущение – не участницы, но зрителя. Хоть Джейк вроде и не торопился, прикосновения его и поцелуи, та совершенная безоглядность, с которой он всегда отдавался любви, не вызывали у нее сейчас отклика, и даже когда он со стоном достиг пика наслаждения, Дженис осталась безучастной. Чмокнув ее в щеку и сказав, что в постели она первый класс, Джейк отодвинулся на свою сторону, бормоча что-то насчет того, что денек выдался нелегкий.
Дженис никак не могла уснуть. Не то чтобы она испытывала сексуальную неудовлетворенность, скорее просто пустоту. Опустошенность. Рассуждения Джейка об академических делах были безупречны, он доказал это собственной карьерой.
Может, он прав, может, действительно тему для диссертации она берет слишком общую да и не оригинальную?
С другой стороны, Иолански поддержал ее, велел набросать план работы и показать ему.
Дженис повернулась спиной к Джейку и, поскольку сон упорно не шел, прибегла к своему обычному приему: принялась методически напрягать и расслаблять мышцы. И все равно через несколько минут, когда раздался телефонный звонок Ариэль, она все еще бодрствовала.
В этом большом каменном доме на набережной жили четыре поколения семьи Ариэль. Расположенный в дальней, самой уютной части квартала, дом выходил фасадом на Приморский бульвар – неширокую луговину, отделяющую самую большую во всем заливе бухту от города. С обеих сторон к дому примыкал просторный итальянский сад, большая редкость в этом районе, где большинство участков были такими маленькими, что дома буквально прижимались друг к другу, как любовники.
Прадед Ариэль, сделавший деньги на торговле древесиной, был человеком не только хватким от природы, но и расчетливым, распорядился своим состоянием так, чтобы будущие поколения Ферментов не могли его промотать. Родив ему двух сыновей, жена вскоре умерла от брюшного тифа, распространившегося после землетрясения 1906 года, когда была отравлена вся вода; младший из них был дедом Ариэль, жену он взял из семейства Крекеров, увеличив тем самым свой и без того огромный капитал, доставшийся по наследству.
