Врач помолчал.
— Так. Ну, а откуда ты взялся?
Папа криво усмехнулся:
— Врач, а спрашиваете.
— Да кто ты такой, в конце концов?! — вспыхнул врач.
— Я?! — Папа сел на кровати и гордо вскинул голову. — Я великий вождь вольного племени апачей!
— А-а, ну да, — протянул врач с облегчением, и Папа понял, что судьба его решена. На вопрос о родителях Папа пожал плечами и ответил:
— Козе понятно: отец — великий вождь племени апачей, мать — жена великого вождя.
Что будет дальше, Папа представлял вполне ясно: еще несколько стандартных вопросов, потом накачают нейролептиками и сдадут в областную психбольницу — что еще ждать от этого недоучившегося троечника? Ну и ладно. Ну и хорошо. Все лучше, чем скакать на собаке по арене.
— Ну а какое сегодня число? — спросил врач.
Папа взял с тумбочки очки, неторопливо нацепил их и задумчиво почесал в затылке:
— Дай бог памяти… Вроде бы сто двенадцатое дуракобря двести одиннадцатого года от бракосочетания голубой черепахи и священного медведя гризли.
Врач понимающе покивал головой и, огласив приговор:
— Все ясно. Отдыхай, — пошел к выходу, поигрывая фонендоскопом.
Злой на весь мир Папа тяжело посмотрел ему в спину и вдруг заорал:
— Постойте! Вы же меня даже не послушали! Что за отношение к больному?!
— Конечно, конечно, — вкрадчиво сказал врач, возвращаясь. — Сейчас мы тебя послушаем.
После двух прикосновений холодного кружка Папа извернулся, приблизил губы к мембране и, как в мегафон, проорал боевой клич индейцев. Отшатнувшийся врач схватился за уши и замотал головой. Из окна донесся ответный клич Сына. Папа встрепенулся, вскочил на подоконник и был таков.
В кустах вновь обретшие друг друга Папа и Сын поделили одежду. Сын остался в трусиках и рубашке, Папа получил майку и шорты. С помощью Сына Папа кое-как воссоздал события минувшей ночи.
Вышантажировав у бабки чекушку, они зарылись на ночь в стог сена. Дождавшись, когда Сын уснет, Папа выпил самогон, а потом, очевидно, пошел гулять по селу. Так же было очевидно, что при этом он натворил что-то ужасное, потому что когда Сын, проснувшись утром, отправился на его поиски, вся деревня знала, что какой-то пьяный пацан в больнице, и судачила о его ночных похождениях. Сам Папа только смутно вспомнил, как приставал к какой-то девушке и обещал устроить ее в городе лаборанткой. Во всяком случае ясно было одно — надо скрываться. Пытаться же скрыться можно было только в существовавшем несколько обособленно от сельской жизни филиале Папиного института.
