Палата оживилась.
— Так ты еще и из медицинской семьи? — возмутился врач. — Спирт в аптечке нашел, что ли?
— Нет! — в ужасе заорал Папа. — Не шути так! Я что, бредил? Я же знаю, что это все наркоз.
— Тихо, тихо, — сказал врач, — не суетись. Все будет хорошо. Как ты себя чувствуешь?
— Я же говорю — нарушение схемы тела! Вот — руки… Кстати, а где мое обручальное кольцо? И часы?
Палата хором заржала.
— Ну, шпан дает! — прокомментировал тенорок с соседней койки. — Так ты не только бухаешь, а у тебя еще и баба есть?
— Черт знает что! — возмутился Папа. — Где я в конце концов нахожусь? Почему я не в клинике своего института? Где моя жена? Вызовите ее. Что произошло, в конце концов? Дайте сюда мою историю болезни!
— Может быть, тебе еще трешку на опохмелку? — съязвил врач. — Молчи уж, герой… Слушай, — вдруг посерьезнел он, мучительно что-то припоминая, — а ты ничего необычного вокруг не видишь? Ну, там, животных каких-нибудь. Или людей, которые тебе угрожают…
— Сопляк! — возмутился Папа. — Принять меня — за алкоголика! Делириум тременс! Сначала симптомы белой горячки выучи, троечник! — взбешенный Папа рывком сел. Взгляд его уперся в собственные рахитичные ножки, не достававшие до пола. Фантастические события трех минувших дней — звено к звену — сковывались в железную цепь — не оборвать, не перегрызть. Папа схватился за голову, упал лицом в подушку.
— Здорово отбрил! — восхитился тенорок. — Прям как по-писаному.
Багровый врач медленно наматывал на кулак резиновую трубку фонендоскопа. Палата продолжала обсуждение:
— Башковитый. Если не сопьется — ученым станет. Слышь, парень, ты больше не пей. Я вот в школе трехзначные числа в уме перемножал.
— Э! А он не псих? Э, пацан… Доктор, он не псих?..
— Я знаю. Он лилипут. Точно — все сходится: жена, часы и обручальное кольцо. Среди них тоже алкашей полно. Точно. От горя пьют — потому что лилипуты…
Папа смотрел в подушку и погружался в ее белый мрак. Пусть все катится к черту. Пойду в цирк на посмешище. Научусь перемножать в уме трехзначные числа. Или лучше выдрессирую дога и буду демонстрировать на нем чудеса джигитовки.
— Ну ладно, — мрачно сказал врач. — Повернись, я тебя послушаю.
— Оставьте меня в покое! — выдавил Папа. — Не дали мне умереть спокойно, так хоть теперь не приставайте!
Врач насторожился:
— Так это что, была попытка…
Папа повернулся и, зло уставившись на врача, процедил:
— Да. Суицидальная. Как говорят у нас в деревне — суицидальная попытка — не пытка.
