«Ладно, — обреченно вздохнула Мама, — не хотите в лагерь — не надо». Но тут истерику устроил Сын. Марик с ненавистью смотрел на него, и Мама уже решила, что без драки не обойдется. Неожиданно в лице Марика что-то дрогнуло, он потрепал Сына по плечу. «Не плачь, малыш, — пропищал он. — Ну раз уж тебе так сильно хочется в этот чертов лагерь, поедем, что же делать». «Умница, Марик!» — обрадовалась Мама. Марик обернулся, изменился в лице, бешеным взглядом смерил Маму: «А с тобой мы еще разберемся». С этой минуты он перестал разговаривать с Мамой. Он слонялся по квартире и, под восторженным взглядом Сына, пел блатные песни времен маминого детства. И продолжал их петь на автостанции. Войдя в автобус, он просеменил между рядами, жалостливо растягивая:
Граждане, купите папиросы,
Подходи, пехота и матросы…
Брошенные в панамку медяки, яблоко, две конфеты и яйцо он вручил Маме, объяснив автобусу:
— Это ей за завтрак.
Несколько нелестных реплик, как первые тяжелые капли дождя, шлепнулись на Маму. Папа отправился в новое путешествие по проходу. Теперь, изменив жанру, он выл популярную песню из зарубежного фильма:
Я начал жить в трущобах городских,
И добрых слов я не слыхал,
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал…
Впрочем, изменив жанру по содержанию, Папа оставался верен ему по форме — аранжировав шлягер для блатных аккордов семиструнки. Тонкий чистый детский голосок, тоненькая шейка. Папа подпустил в голос слезу, в лучших традициях жестокого романса. Неохваченная кинофикацией старушка поднесла уголок платка к глазам. Папа остановился перед ней:
Но увидав меня, не прячьте взгляд,
Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват!
Старушка притянула Папу к себе и незаметно сунула ему в кулачок трешку, прошептав:
— Ей не давай. Себя чем-нибудь порадуй.
Папа смешался:
— Нет, не надо.
— Бери, бери. У меня пенсия скоро.
— Нет, — сказал Папа, уперев взгляд в заштопанные чулки. Все предстало в другом свете. — Все равно она меня каждый день обыскивает, — Папа бросил смятую трешку на выцветшую юбку и побежал на свое место.
«Как хорошо, что дети так непохожи друг на друга, даже двоюродные братья», — подумала Мама, глядя на открытую улыбку Сына.
Сын был абсолютно счастлив. Через несколько минут начнется настоящая взрослая жизнь в настоящем пионерском лагере, где будут вожатые, горн, костры, пионеры, речка и пилотки с кисточками!
Автобус затормозил.
— «Золотой улей»! — радостно сложил Сын большие буквы на воротах. — Ура!
