Фарфоровая голова | страница 31

— Осмотрите берёзовую аллею!

— Есть! — отозвался сержант и, чуть не свалив Дубосекова, круто взял в сторону.

Изумлённый таким поворотом событий, Дубосеков выронил палку. Дома, обмакнув гусиное перо в самые лучшие фиолетовые чернила, он записал:

Старик трещал и брызгал пером, за окном сгущалась синяя мгла. Приближалась ночь перед круглой кутей.

Светлы июньские ночи. Но ночь перед круглой кутей оказалась на редкость тёмной. Возможно, это было затмение июньского света, случавшееся раз в тысячу лет, а может быть, просто каприз природы. Во всяком случае, к половине двенадцатого было темно, хоть выколи глаз. Необъятные кукаретные гущи раскинулись над засыпающим городом. В глубине их что-то мигало, искрилось и волновалось. Метались неясные тени, чернели бездонные провалы, вспыхивали белые нити.

Это была необыкновенная ночь. Если кто-то засыпал, то множество людей собиралось бодрствовать. К Матвеевским бульварам бесшумно подкатывали машины и незаметно останавливались в переулках. Из них так же бесшумно и незаметно выпрыгивали люди и растекались по подъездам, дворам, чердакам и скверам. Все эти люди собирались ловить преступника.

Крался вдоль домов осторожный школьник с рюкзаком за плечами. Иногда он вытаскивал из рюкзака куклу и устраивал её то на лавке у подъезда, то на низком подоконнике, то в песочнице для детей. Задача его была тоже ясна.

Если люди в районе бульваров старались казаться незаметными, то люди в голубых халатах ничего не скрывали, хотя и были укрыты от посторонних глаз: сиял свет в круглом зале, гордо высилась зеркальная колонна, сосредоточенные кукаретники в который раз проверяли свои чудодейственные приборы. Они готовились к великому достижению.

Готовились и в другом месте. На необъятном пустыре, возникшем после сноса ненужного никому квартала, происходило что-то необычное.

Угрюмый пустырь был укрыт от города длинным серым забором, украшенным смелыми надписями, рожицами и объявлениями. Тут начали рыть котлован для огромного здания, назначение которого было неясно. А поскольку назначение так и осталось неясным, котлован был заброшен и сам по себе превратился в помойную яму невиданной величины.