Характерно, что во всех этих письмах Вяземский говорит не о поединке, а о том, что предшествовало дуэли и что сделало ее неизбежной. Суровые обвинения, высказанные Вяземским в адрес Дантеса, выражали мнение всего пушкинского круга. В эти же дни Жуковский в письме к Бенкендорфу с необычной для него резкостью писал о поведении Дантеса: "…с другой стороны, напротив, был и ветреный, и злонамеренный разврат".[138] Вникнув в ранее неизвестные им обстоятельства дела, друзья Пушкина теперь сочли вполне вероятным и предположение о причастности Геккернов к анонимному пасквилю.
О том, что эта версия была принята в пушкинском кругу, свидетельствует и письмо А. Н. Карамзина. В своем подробном рассказе о преддуэльных событиях он сообщил, в частности, что сочинителем пасквиля теперь считают барона Геккерна: "… люди, которые должны (76) об этом кое-что знать, говорят, что теперь почти доказано, что это именно он!".[139]
То, о чем в письмах 1837 г. говорилось очень осторожно, в 1842 г. прямо и откровенно высказал в своих "Памятных записках" H. M. Смирнов — муж "черноокой Россети". Подытоживая мнения, получившие распространение в этом кругу, он писал: "Подозрения его (Пушкина, — С. А.) н многих его приятелей падали на барона Геккерна {…} Весьма правдоподобно, что он был виновником сих писем {…} Подозрение падало также на двух молодых людей — кн. Петра Долгорукова и кн. Гагарина; особенно на последнего. Оба князя были дружны с Геккерном и следовали его примеру, распуская сплетни {…} Впрочем, участие {…}, им (Гагариным, — С. А.) принятое в пасквиле, не было доказано, и только одно не подлежит сомнению, это то, что Геккерн был их сочинитель. Последствия доказали, что государь в этом не сомневался, и говорят, что полиция имела на то неоспоримые доказательства".[140]
В 1850-е годы П. В. Анненков — со слов друзей Пушкина — сделал такую запись для себя: "Геккерен был педераст, ревновал Дантеса и потому хотел поссорить его с семейством Пушкина. Отсюда письма анонимные".[141]
Значит, предположение о виновности барона Геккерна, возникшее в кругу друзей поэта в феврале 1837 г., оказалось очень устойчивым. Оно прочно вошло в сознание этих людей.
Не ошибался H. M. Смирнов и относительно позиции властей. Недавно опубликованные документы из архива П. И. Миллера лишний раз подтверждают это. Секретарь графа Бенкендорфа Павел Иванович Миллер совершенно уверенно приписывает авторство пасквиля посланнику. В его записке, хранившейся вместе с пушкинскими автографами, сказано: "Барон Геккерн написал {…} несколько анонимных писем, которые разослал двум-трем знакомым Пушкина. Бумага, формат, почерк руки, чернила этих инеем были совершенно одинаковы".
