* * *
Уэсселс не был одарен воображением. Когда шел снег, он искал для себя убежища или одевался потеплей, когда бывал голоден — насыщался, но он был неспособен представить себе, что такое холод и голод, когда их испытывали другие. Все, что не касалось лично его, существовало как бы в ином мире; его себялюбие было примитивно и непосредственно; скорее — инстинкт, чем расчет. Он был вполне на месте, когда надлежало выполнить приказ, но необходимость считаться с желаниями и планами других людей повергала его в недоумение и растерянность. Он подводил всех под один шаблон, и его никогда не тревожила праздная мысль о том, что каждый человек чем-то отличается от другого. У него было одно, для военного очень важное, качество: он никогда не сомневался в себе.
Возможно, что он слишком все упрощал; он сказал Джонсону:
— Мы пойдем туда, заберем их, и когда придут фургоны, все будет готово. — Он стоял против Джонсона, слизывая снежинки с усов и выдыхая клубы пара.
— Это будет нелегко, — заметил Джонсон.
— Вы же сами сказали, что они окончательно обессилены.
— У них ружья. Для того, чтобы выпустить пулю, много сил не нужно. Я думаю, что если мы еще некоторое время продержим их в оцеплении, они выйдут сами. Если же мы пойдем туда, это будет стоить нам людей.
— Нельзя воевать, не теряя людей, — деловито сказал Уэсселс. — Если снегопад затянется, трудно будет добираться обратно до форта.
Джонсон пожал плечами. — Я полагаю, что как только они увидят гаубицы, они выйдут.
— Возможно.
— Я возьму одного из ваших разведчиков и поговорю с ними, — сказал Джонсон.
— Никогда вы не сговоритесь с воинами Собаки.
— Я все-таки попробую, — сказал Джонсон.
Он пошел вместе с разведчиком-сиу, по прозванию Боязливый, который и не думал скрывать своего страха. На ломаном английском языке он объяснил Джонсону, что когда-то шайенов и сиу связывала тесная дружба. И шайены могут убить его именно потому, что он прежде был им другом; Джонсон — враг, и это гораздо безопаснее. Быть врагом — очень просто.
— Говори с ними! — приказал Джонсон. — Слышишь? Говори с ними!
Боязливый шел согнувшись, пряча лицо от ветра и держась поближе к капитану. Когда они оказались в трех-четырех ярдах от укрытия, несколько индейцев поднялись и среди них — дряхлый, дряхлый старик. Они качались, как сухая трава, за густой завесой снега.
— Скажи им, что бесполезно сражаться с нами, — начал Джонсон. — Они полностью окружены нашими войсками, и прорваться им невозможно. Если они сдадутся, мы накормим их и доставим в форт, где они будут в тепле и под крышей. А если они станут сражаться, много их воинов умрет.
