— Я поостерегся бы, капитан, — сказал сержант Лэнси. Его лошадь отступила на несколько шагов к рядам кавалеристов. Джонсон соскочил на землю.
— Осторожнее! — крикнул Лэнси.
Аллен тоже спешился; ему хотелось поддержать Джонсона, разделить с ним бремя ужаса и бессилия. Он подошел к капитану, и они, стоя рядом, наблюдали за индейцами. Солнце заходило, маленькое, холодное, в оправе снежных туч, гонимых ледяным ветром, и их черная гряда стремительно затягивала все небо.
— Они не понимают по-английски, — с безнадежностью в голосе сказал Джонсон.
— Нет…
— Может быть, они притворяются, хотя нет никаких сведений о том, чтобы они знали английский язык. Они всегда сидели по своим типи.
— А что, если захватить их? — предложил Аллен.
— Чтобы выстрелить, не нужно много сил. Я не намерен терять солдат в таком деле.
— Казалось бы, они должны понять, какое безумие с их стороны затевать бой.
— Я думаю, что уж большего безумия для них быть не может, — сказал Джонсон. — Когда люди зашли так далеко… — Он пожал плечами и направился к солдатам. Он прошел вдоль колонны, спрашивая, умеет ли кто-нибудь говорить по-шайенски. Кое-кто знал несколько слов на языке сиу, но нашелся только один — молодой парень из Омахи, — который заявил, что немного знает по-шайенски. Немного, очень немного, почти ничего, сказал он; кое-что понимает и может сказать слово-два. Там, в Омахе, был метис, который хвалился тем, что знает пять индейских языков, и обучал любому за стакан виски; однако говорить парень все же не научился. Он заявил Джонсону, что готов попытаться, и они вместе направились к индейцам.
— Сдавайтесь, — сказал Джонсон.
Парень заявил, что точно не знает, как это перевести. Он мог бы, пожалуй, сказать: «стань рабом» или «стань пленником», но не «сдавайся». Он смутно помнил, что на шайенском языке это слово имеет одно значение, когда речь идет о сдаче белого человека, и другое, когда говорится о сдаче индейца, и вообще может приобретать бесчисленные оттенки в зависимости от предмета; очень странный язык. Он знавал одного повара-китайца, утверждавшего, что он понимает язык, на котором говорят сиу, хорошо понимает их язык.
Джонсон нетерпеливо передернул плечами. — Пойди попробуй.
Парень с опаской вышел вперед и что-то громко крикнул индейцам. Он шепотом повторил это слово про себя и опять выкрикнул. Ветер подхватил и унес его — архаическое, бессмысленное и смешное в устах белого. Парень потихоньку, бочком, отходил от индейцев.
