Где-то в коридоре слышатся шаги, потом — стук в дверь.
— Войдите! — по привычке говорит доктор.
В дверях появляется Ульяна Ивановна. По ее румяному лицу струится пот, белые пряди волос выбились из-под косынки. И понятно: в разгар летнего дня она пришла в больницу в зимней шубе, с огромным мешком на плечах.
— Вы еще не уехали, Ульяна Ивановна? — удивленно спрашивает доктор Великанов. — Я же еще вчера договорился, чтобы вас посадили в машину.
— Я знаю, — говорит Ульяна Ивановна. — Только я решила пешком идти. Уступила место больной гражданке, а сама пешком двинусь. Проститься зашла…
— Куда же вы пойдете, Ульяна Ивановна?
— Не пропаду, Арсений Васильевич! Аттестат от сына на руках, на работу меня всякая больница, а то и госпиталь примет… О себе я не беспокоюсь. Вы-то, Арсений Васильевич, чего теперь делать будете?
— У меня есть свой план, Ульяна Ивановна, — не без торжественной таинственности произносит доктор Великанов.
То обстоятельство, что Ульяна Ивановна перестала быть сотрудницей больницы, позволяет ей держаться с доктором Великановым значительно смелее, чем обычно.
— Какой же план, Арсений Васильевич, не секрет это?
— По плану эвакуации мне, Ульяна Ивановна, поручено отгрузить и передать военным лечебным учреждениям весь наиболее ценный инвентарь. Что касается меня самого, то я отправляюсь в одну из больниц на востоке нашей области. При этом я могу сделать очень много полезного, Ульяна Ивановна… Я запрягаю нашу больничную лошадь, кладу на нее вот этот ящик с медикаментами и инструментами, примус для стерилизации и еду в потоке эвакуирующихся. Понимаете?
Ульяна Ивановна, по-видимому, очень хорошо поняла план доктора.
— Только эвакуированных эти бандиты днем и ночью бомбят, — проговорила она и замялась, пораженная неубедительностью и несостоятельностью собственного возражения.
— Бомбят? Но это лишний довод за то, что мне следует быть среди эвакуированных.
Ульяна Ивановна сидела, тяжело дыша, и восторженно смотрела на доктора. Его план был великолепен. Впрочем, разве она, Ульяна Ивановна, сомневалась когда-нибудь в докторе Великанове?
Однако сестра-хозяйка была одарена тем, чего было маловато у доктора — умением подходить к каждому делу не с парадной, а с практической и хозяйственной стороны. При этом она допускала даже некоторый скептицизм.
— Хорошо, Арсений Васильевич, — а вот лошадь запрячь потребуется — сумеете вы это сделать?
— Думаю, что сумею. Я много раз видел, как это делается.
