Мамбо некоторое время провела в молчании. Леонардо успел выпить еще одну банку колы и еще раз попасть ею в корзину. Он явно остался доволен произведенным эффектом, заставив задуматься даже Мамбо.
– Вот что, – наконец ответила она, заострив внимание на Ниос. – Ты и Кимби с этого момента будете присматривать за белыми в городе. Если объявится кто-то из России, немедленно сообщите мне.
Именно в это время Мамбо подумала об ответственности: случись что с полукровкой, за нее фон спросит как за родную кровь.
Принимающее учреждение, без которого въезд в страну был бы затруднен, – Министерство национального образования, директором кабинета в котором некогда был Поль Бийя – нынешний президент Камеруна. Из пяти населенных пунктов, значившихся в программе выступлений, Николаев в первую очередь отметил Фумбан, и чиновник в министерстве с радостью, как показалось адвокату, подмахнул соответствующий документ, согласно которому «российское музыкальное трио направляется в распоряжение директора художественного музея города Фумбан… сроком на двадцать дней». Этот срок был проставлен в документе по просьбе Николаева. Он объяснил это тем, что Фумбан является центральной точкой между остальными городами, которые значились в туре. Собственно, он выбил официальную бумагу, согласно которой мог находиться в Фумбане по меньшей мере двадцать дней. Говоря о Фумбане как о центре, он представлял себе не циркуль, как самое простое, что может прийти в данном сравнении в голову, а стрелки часов.
Директор художественного музея в Фумбане – лысоватый, с полоской чуть приметных усов, вечно спешащий куда-то и по виду замкнутый человек – встретил Николаева не прохладно, но без энтузиазма. Адвокат вдруг решил: «Ничего, раскачается». И тот скоро внял совету русского гастролера, выслушав печальную историю о краже виолончели в аэропорту: коротко хохотнул, потом зашелся в приступе смеха. Как будто стартер завел двигатель, сравнил Нико.
– Хорошо, что у вас потерялся самый большой инструмент, а не два поменьше.
Адвокат посмотрел на него с сожалением и не удержался от шпильки:
– Виолончель – это не то, что вы думаете.
– Вы умеете читать мысли?
– Образы. В вашем представлении виолончель – африканский барабан с палкой.
Директор поманил его за собой.
Они вышли из музея, который нашел себе место на вершине холма, и вышли на задворки – обратную сторону улицы ремесленников, в общем-то, приличный сквер, а точнее сказать, театр под открытым небом. Он представлял собой вымощенную природным камнем площадку размером с пару теннисных кортов, со скамьями в два ряда. Между партером и сценой имелся проход, по нему-то и прошли хозяин и гость и поднялись на сцену. Николаев встал лицом к пустому залу – как исполнитель, директор спиной – как дирижер.
