В небе великой империи | страница 88



Майор вызывающе улыбнулся за прозрачным стеклом и неторопливо снял ненужный пока гермошлем. „Что ж, милости прошу…“ Он был лучшим асом своей части и абсолютно уверен, что в борьбе против любого противника стяжает себе звание настоящего боевого летчика. Большой палец его правой руки шаловливо поигрывал гашеткой. „Ну где же вы, гости дорогие?“ Завалить „Боинг“ большого ума и геройства не надо. Но он может показать, что способен отнюдь не только на это.

Ещё никогда в своей жизни Хорев не приближался в полете так близко к пассажирскому лайнеру. Всевозможными боевыми инструкциями это было запрещено по множеству причин. Главными из них являлись опасность столкновения в воздухе и вероятность разведывательной активности на борту транзитно минующих Россию самолетов. Главное Управление Авиации прокладывало маршруты иностранных лайнеров таким образом, чтобы по возможности миновать засекреченные территории, ведь все прекрасно знали, что многие из проходящих машин под завязку напичканы секретной снимающей, фотографирующей, записывающей и прослушивающей аппаратурой, улавливающей малейшие электронные шумы и способной перехватывать даже телефонные переговоры. И тот южнокорейский „Боинг“, аналог нынешнего, отнюдь не случайно заблудился в 1983 году в небе советского Дальнего Востока. Как профессионал, Хорев свято в это верил, что бы там не трепали журналисты и политики. То была изощренная провокация американцев, которая имела частичный успех в своем разведывательном аспекте и абсолютно полный в аспекте политическом. Это была коварная наживка, рассекретившая своим маневром места расположения радаров ПВО и выставившая при этом СССР кровожадным монстром, отстреливающим мирные пассажирские машины… Тогда янки заплатили за свой успех более чем двумя сотнями чужих человеческих жизней, но разве это цена в Большой Игре? А теперь он, Хорев, ведет свою собственную Большую Игру. Почему бы и нет?

Итак, приближаться к невинно летящему иностранному авиалайнеру означало риск быть многократно сфотографированным и прослушанным тончайшей техникой. Все военные пилоты имели однозначное приказание обходить гражданские рейсы далеко стороной. В обычных условиях приказ приблизится к такому рейсу мог означать практически единственное — атаку. Сейчас у Хорева приказа не было, но случай казался весьма похожим. Бело-серебристые плоскости и фюзеляж „Боинга“ мягко поблескивали в лучах высоко стоящего солнца, иногда вспыхивая ярчайшими бликами. Триста человек в коллективном гробу не имели не малейшего представления, что уже добрый час находятся в заложниках у незнакомых им людей и что от верной смерти их отделяет лишь легкое движение руки одного из них.