Томас Краммлих был явно настроен на легкомысленный лад, потому что он удержал незнакомку за руку.
— Как жаль! Кто же они, эти счастливцы?
Незнакомка попыталась освободить руку.
— Вы очень любезны, господин обер-лейтенант...
— И много у вас друзей среди немецких офицеров? — не отставал Краммлих. — Мы охотно войдем в их число!
— Прошу вас...
Она встала, но приятель Отто, этот сообразительный малый, схватил со стола ее сумочку и положил к себе на колени.
— Мадам, от нас вырваться не так-то просто! — он хохотал от восторга. — Сделайте одолжение, выпейте с нами вина. Иначе эта сумочка станет нашим трофеем!
— Господа... я не знаю...
Она все еще стояла и смотрела с такой жалобной улыбкой, как смотрят на расшалившихся детей. Но тут снова открылась дверь кафе, и вошел тот тип. Тогда Томас Краммлих не обратил на его появление никакого внимания. Лишь потом, задним числом восстанавливая последовательность событий, отметил для себя: именно в этот момент открылась дверь и вошел сыщик.
Незнакомка решительно села, сказала со смехом:
— Сдаюсь! Капитулирую перед превосходящими силами противника.
— Вот это другое дело! — обрадовался Краммлих. Он подозвал официанта. — Бутылку белого вина и. чашку кофе с тартинками. Что вы будете есть, мадам? — склонился он к ней.
— Вы предусмотрели все.
Отто снова взглянул на нее, потом с сожалением — на Томаса Краммлиха.
— Может быть, хоть ты пойдешь со мной на пари, Томас? Я утверждаю, что она партизанка. — Отто покосился на незнакомку. — Я угадал?
— О, конечно! — смеялась она: ей это очень шло.
«Прелестная женщина, — подумал Краммлих. — Отто ведет себя бестактно, но что возьмешь с пьяного офицера! Она это понимает и не обижается и умело все сводит к шутке. Она прелесть!»
— Позвольте еще один вопрос, — не унимался Отто. — Откуда вы родом?
— Я парижанка.
— Очень интересно. Парижанка с восточнославянским акцентом!
— Вы это почувствовали? — Она отвечала все так же оживленно, нимало не смутившись. — Это мало кто улавливает, но некоторым просто режет слух. Когда я училась еще в пансионе, наш профессор литературы мосье Диоле жаловался моему отцу: «Это ужасно, но у девочки древнегалльский акцент! Так говорили только во времена Карла Великого!..» Отец смеялся, потому что никакой тайны не было. Все дело было в матери, она русская, эмигрировала во Францию после революции. Вы бы послушали, как она говорит!..
Незнакомка засмеялась, тут же замерла, прислушалась.
