Нет ничего удивительного в том, что в то время, как одни упрекали меня за
то, что я слишком суров в своих оценках Маркса, другие противопоставляли
мою снисходительность к нему ярости моих атак на Платона. Однако и до сих
пор я чувствую потребность взглянуть на Платона чрезвычайно критически —
хотя бы потому, что всеобщее обожание «божественного философа»
действительно имеет реальное основание в гигантских масштабах его
интеллектуальных достижений. Маркс же, напротив, часто подвергался критике
по личностным и моральным основаниям, поэтому мне казалось, что суровую
рациональную критику его теорий следует сочетать с сочувственным
пониманием их поразительной моральной и интеллектуальной
привлекательности. Я полагал — не знаю, справедливо или нет — что моя
критика Маркса достаточно сокрушительна и что поэтому я могу позволить
себе говорить и о действительных достижениях Маркса, а при оценке его
намерений руководствоваться благожелательным сомнением. Во всяком случае,
совершенно очевидно, что для успешной борьбы с противником следует
попытаться оценить его силу. (В 1965 году я сделал еще одно замечание по
этому поводу, которое поместил в «Дополнении II» ко второму тому
книги.)
Работа ни над одной книгой никогда не может считаться полностью
завершенной. Работая над книгой, мы так много постигаем, что момент ее
завершения нам всегда кажется преждевременным. Моя критика Платона и
Маркса в этом отношении не отличалась от написания любой другой
книги. Однако большинство моих позитивных предложений и, прежде всего,
чувство мощного оптимизма, которым проникнута вся книга, по мере
прошествия послевоенных лет все более и более казались мне наивными. Мой
собственный голос начинал звучать для меня как бы из далекого прошлого —
подобно голосу оптимистически настроенных социальных реформаторов
восемнадцатого или даже семнадцатого столетий.
Однако мое состояние депрессии прошло — главным образом, после посещения
Соединенных Штатов Америки, и теперь я рад, что, внося исправления в
книгу, я ограничился только добавлением нового материала и выправлением
содержательных и стилистических ошибок, удержавшись от искушения снизить
ее пафос. Подчеркну, что вопреки положению, в котором находится
современный мир, я по-прежнему чувствую себя оптимистом.
