Мэт был в ярости. Чем же околдовала его эта девчонка, что ему одновременно хотелось и придушить ее, и заняться с ней любовью? Почему, черт возьми, она так упряма?
О, теперь он начинал понимать беднягу Стюарта Монтегю, почему тот так усердствовал, чтобы поскорее сбыть с рук свою строптивую дочурку! Мэт настолько устал сражаться с ней, что его подмывало плюнуть на все и уйти, но он отлично понимал: если позволить ей сейчас одержать верх, то потом ему уже ни за что не подчинить ее себе.
— Да, ты не ошиблась, здесь полно женщин, готовых по первому моему зову прыгнуть ко мне в постель, — прорычал он сквозь плотно сжатые зубы.
— Вот и прекрасно, развлекайся с ними так часто, как только придет охота.
— Я не нуждаюсь в твоем разрешении. Черт возьми, да пожелай я переспать с другой женщиной, я бы получил ее в ту же секунду. Но по каким-то непостижимым для меня причинам мне нужна именно ты. Можешь считать меня дураком, но не пытайся играть мною. Я хочу тебя, Лили Хоук.
Мэт склонился над ней, ища ее губы.
Лили попыталась вырваться, но он крепко держал ее голову. Его губы исследовали ее рот, сначала осторожно, а затем — властно и настойчиво, нежные прикосновения языка, казалось, обладали каким-то сладостным вкусом.
Из горла девушки вырвались протестующие звуки, но Мэт не обратил на них никакого внимания, проникая языком все глубже и глубже, пока не почувствовал, что его захватил слепой порыв страсти. Когда Лили наконец прильнула к нему и застонала, его покинули остатки самообладания.
Мэт прервал поцелуй. Его дыхание стало хриплым, прерывистым и, казалось, вот-вот разорвет ему грудь. Он чувствовал, что если сейчас же не остановится, то попросту швырнет ее на пол и возьмет силой. Несмотря на всю решимость добиться своего, Мэт не хотел так обращаться со своей женой. Он отступил и посмотрел на нее. В широко распахнутых глазах Лили читался страх, ее губы, истерзанные его поцелуем, вспухли и покраснели. Мэт перевел взгляд на грудь девушки, бурно вздымавшуюся под зеленым шелком лифа. Продолжая неотрывно смотреть на нее, будто гипнотизируя, он медленно расстегнул пуговицы и снял рубашку.
При виде его обнаженной груди девушка залилась краской. Постепенно до нее дошло, что на этот раз ничто не способно помешать Мэту сделать ее своей женой не на словах, а на деле. Она может кричать, царапаться, кусаться — словом, делать что угодно, но мужчина, стоящий перед нею, хочет ее, и только чудесное вмешательство может его остановить.
