"Ah scelerat! {Ах ты, злодей! (франц.).} — зарычал комендант и хрипло расхохотался. — А ты глазаст! Только на войне всякая добыча законна!"
"Подумайте о доме у себя на родине в деревне и о хорошем выпасе с полудюжиной коров неподалеку от дома… О хорошем фруктовом садике, полном спелых плодов".
"Жавот сидит на крылечке со своею прялкой, и тут же двое-трое пострелят с щечками, красными, как яблоки! О, моя родная деревня! О, моя матушка! захныкал комендант. — Лань, живей, давай сюда виски!"
Весь вечер комендант пребывал в глубоком раздумье, и Лань тоже была грустна и молчалива. Она сидела в стороне с младенцем на руках, и, поглядывая на нее, я всякий раз замечал, что ее взгляд прикован ко мне. Потом несчастный малыш расплакался, и Мюзо, как всегда, бранясь и сквернословя, прогнал Лань в ее каморку, где она ютилась вместе со своим дитятей. Когда Лань ушла, мы с ним поговорили откровенно, и я представил этому господину такие доводы, против которых его алчность никак не могла устоять.
"А почем ты знаешь, что охотник станет тебе помогать?" — спросил Мюзо.
"Это уж моя тайна", — сказал я. Но теперь-то я больше не связан словом и могу, если пожелаете, открыть эту тайну вам. Когда охотники приходят в поселение для заключения торговых сделок, они частенько остаются тут на два-три дня, чтобы отдохнуть, выпить и повеселиться, и нашему новому знакомцу этот обычай тоже пришелся по нраву. Он играл в карты с солдатами, обменивал у них свои меха на спиртное, пел, плясал, — словом, развлекался в форте как мог. Я как будто уже говорил вам, что солдатам нравилось слушать мои песни, а так как делать мне все равно было нечего, то я часто пел им и бренчал на гитаре; иной раз мы задавали целые концерты: солдаты принимались петь хором или танцевать под мою немудреную музыку, пока дробь барабана, возвещавшая отбой, не клала конец нашему веселью.
Наш гость-охотник присутствовал как-то на одном из таких концертов, и я решил прощупать его — не понимает ли он, случаем, по-английски. Когда мы истощили наш небольшой запас французских песен, я сказал:
"А теперь, ребята, я спою вам английскую песню". И на мотив старинной песенки "Там вдали за холмом", популярной в войсках Мальборо, которую так любил напевать мой добрый дед, я спел сочиненные мною скверные вирши: "Давно, давно я томлюсь в плену, и мне опостылел плен. Сто гиней я отдам, сто гиней, тому, кто даст мне свободу взамен".
"Что это ты поешь? — спросил охотник. — Я что-то не понял".
