Вернувшись домой, Софичка достала одежду мужа: брюки, рубашку, носки, шапку, бурку. Враждебно и опасливо поглядывая на автомат, все это она положила на стул у изголовья спящего. Теперь, если бы его в лесу встретил случайно незнакомый человек, он, одетый в крестьянскую одежду, был бы не так подозрителен. Софичка погасила лампу и вышла из кухни. На рассвете она разбудила Шамиля. Он оделся. Она накормила его и снарядила в дорогу. Дала ему муку, копченое мясо, спички, соль, топор, кружку и чугунок. Где-нибудь в непроходимых чащобах он должен был устроить себе логово и жить там, время от времени посещая Софичку. По ночам, конечно. Они договорились, что в следующий раз он придет ровно через неделю. Утром, когда она завтракала с маленькой Зиночкой, та спросила:
— Софичка, а кто это ночью приходил?
— Никто, — смутилась Софичка, — откуда ты взяла?
— Я слышала, — проурчала девочка, вгрызаясь острыми зубками в копченое мясо.
— Разве ты не спала? — спросила Софичка.
— Я спала, но я слышала, — ответила девочка.
— Ешь, ешь, — как можно спокойнее сказала Софичка, — тебе это все приснилось.
— Нет, Софичка, — заупрямилась девочка, — я знаю, когда приснилось, а когда нет.
Софичка промолчала. Она решила, что, если с девочкой не спорить, она быстрее забудет о своих ночных видениях. После завтрака, прикрыв дверь кухни, она, взяв мотыгу и перекинув ее через плечо, пошла вместе с девочкой в Большой Дом.
— Мама, а к Софичке ночью кто-то приходил! — воскликнула девочка, когда они вошли в кухню. Сердце у Софички сжалось.
— Кто это, Софичка? — спросила Нуца, отворачивая от очага, где готовила мамалыгу, свое горбоносое лицо.
— Ей приснилось, — сказала Софичка, стараясь скрыть смущение, — ну, я пошла на работу.
— Я же знаю, не приснилось, — услышала она за собой голос Зиночки.
До полудня Софичка мотыжила кукурузу, не прислушиваясь к разговорам других женщин. Она все думала, что будет с Шамилем. Она не могла понять, сколько ему придется скрываться в лесу и что он будет делать, если война окончится.
В полдень женщины разошлись по домам. Софичка тоже пошла домой. Она вылила из кувшина остатки воды и пошла за свежей на родник. Оставив кувшин на камне у родника, она поднялась на могилу к мужу. Она рассказала ему, что ночью к ней приходил Шамиль.
— Его там совсем голодом заморили, — сказала она, оправдывая его бегство с фронта.
Она объяснила ему, что теперь Шамиль будет жить в лесу, время от времени по ночам приходя к ней за едой. Она перечислила все вещи мужа, которые передала Шамилю, и сказала, что будет заботиться о нем так, как положено ей, жене брата. Про то, что племянница что-то заподозрила, она не стала говорить, чтобы напрасно его не беспокоить.
