– Верно. Хотите посидеть?
Она опять кивнула. Сэм показал на гладкий камень. Она уселась на него, оставив место для Сэма, но он не стал садиться. Он стоял спиной к ней и не сводил взгляда с падающей воды.
– Я действительно доставил вам немало беспокойства.
Она ничего не ответила. Он повернул голову, чтобы посмотреть, поняла ли она его слова. Глаза ее говорили «да». Он снова отвернулся к водопаду.
– С самой первой нашей встречи я причинял вам одни неприятности.
– Не стану спорить.
– Сначала я хотел как-то загладить свою вину за то, что обидел вас. – Он помолчал. – Но затем меня одолел азарт. Вы были правы, это стало игрой, а я не люблю проигрывать.
Обернувшись, он пристально посмотрел на нее. Затем он снова отвернулся и стал говорить, глядя на водопад:
– Я пытался убедить вас в том, что я не похож на того полицейского, за которого вышла замуж ваша сестра. Мне было необходимо доказать вам это, не знаю почему.
– Я знаю, что вы не такой, как муж Кэри.
Он удивленно обернулся:
– Знаете?
– Да, Сэм. Но это ничего не меняет. Я не хочу встречаться с полицейским.
Его плечи опустились:
– Я не понимаю… Ну почему?
– У полицейских есть много качеств, которые я не выношу.
– Например?
– Все еще пытаетесь меня переубедить?
– Я легко не сдаюсь.
Она поморщилась:
– О, это я уже заметила.
– И все же?
– Во-первых, полицейские не доверяют людям, которые не принадлежат к их узкому кругу. И я не уверена, что в этом вы отличаетесь от других. Помните, что произошло, когда мы впервые встретились?
Он сел, положив локти на колени, погрузил пальцы в воду и промолчал. Тери нерешительно спросила:
– Сэм, почему вы решили стать полицейским?
– Из-за отца. Большого Бена Купера. Это был самый лучший коп, который когда-либо носил полицейскую форму.
– Вы хотели стать похожим на него?
Сэм сидел на камне и смотрел на другой берег, но Тери могла бы поклясться, что он не замечает ничего вокруг. Он перебирал в уме прошедшие годы.
– Иногда отец брал меня с собой, когда считал, что ночное дежурство будет спокойным. Это были лучшие моменты в моей жизни. Он разрешал мне проводить перекличку по рации. Меня знали все полицейские участка. Я все еще помню запах кожи больших сидений полицейской машины, помню влажный ночной воздух, когда мы выезжали на вызовы, и треск и писк в рации.
Но отец никогда не разрешал мне заходить внутрь тех домов, откуда вызывали полицию. Меня оставляли ждать в машине. Мне было обидно, но все равно интересно.
– Он, должно быть, очень гордится вами сейчас.
