Блейзе вскрикнула и рухнула мне на руки. Я ощутил укол тревоги. Она, часом, не получила нож или арбалетный болт в спину?
Я осторожно опустил ее на траву и осмотрел, но не нашел ни царапины, не говоря уже о ране. Однако же Блейзе лежала, тяжело дыша и хватая ртом воздух.
— Ты ранена? — спросил я.
— Нет, — прошептала она. — Я просто чувствую себя… очень странно… больно… все болит… очень хочется спать…
Мысленный сигнал тревоги отключился. То же самое произошло со мной, когда я впервые попал в ту часть Владений Хаоса, где была расположена крепость и земли отца. Я оказался не готов к этому и в результате почти трое суток пролежал без сознания.
Голова Блейзе запрокинулась, глаза закрылись. Она начала тихо посапывать.
— Не спи! — крикнул я и принялся ее трясти, и тряс до тех пор, пока она не обратила на меня мутный взор. — Проснись!
— П-почему? — невнятно пробормотала Блейзе.
— Это на тебя так воздействует эта Тень, — сказал я. — Сражайся с этим. Говори со мной, пой, ругай меня — что угодно! Главное — не спи.
Блейзе нахмурилась.
— Но я бывала во множестве Теней…
— Но не в такой, — сказал я. — Отец перерисовал Узор, отбрасывающий ее. Теперь все по-другому, хотя и ненамного. Ты чувствуешь?
— По-другому? — Глаза Блейзе расширились. — Но как? Где этот Узор?
Я хмыкнул и, улыбнувшись, покачал головой.
— Тебе лучше этого не знать. Тебе же безопаснее. Утор убьет кого угодно, лишь бы добраться до него.
Блейзе вздохнула:
— Меня и так все пытаются убить… Еще один секрет ничего не изменит.
— Пока не все.
— Спать хочу… — прошептала она, и ее голова упала на грудь.
— Нет! Не спи! Встань сейчас же!
Я с легкостью поднял ее, а она ухватила меня за пояс. На мгновение Блейзе взглянула мне в лицо. Потом глаза ее снова закрылись — похоже, против ее воли, — а голова опустилась.
— Блейзе! — крикнул я.
— Я не сплю!
Она несколько раз быстро моргнула, потом снова закрыла глаза. Я понял, что она ничего не может с этим поделать.
Ну все, хватит. Я ударил ее по лицу — как можно сильнее, так что у нее на левой щеке остался красный отпечаток моей ладони.
Блейзе мгновенно открыла глаза и зарычала по-волчьи. Обычно ровные черты лица исказились, и она вырвалась у меня из рук.
— Да как ты смеешь! — выкрикнула она и ударила меня в грудь с такой силой, что я отлетел назад. У Блейзе, как и у всех наших родственников, был характер, с которым следовало считаться. И железные кулаки.
У меня появилось странное ощущение, что я, возможно, зашел слишком далеко. Я никогда еще не видел Блейзе настолько разъяренной. Однако же отступать было поздно, хотя не поздно извиниться.
