Он почувствовал, что Марко сжимает его локоть.
— Вам нехорошо?
— Нет, а что…
— Да вы же стонали! Или вы не заметили? Нет, он не заметил.
— Я думал… Как мы будем жить с этими людьми потом?
В глазах Марко мелькнула его обычная усмешка.
— Потом? Это ведь совсем другое дело. Тогда-то и начнется настоящий бой.
— Я вас не понимаю. Если мы выиграем войну?
— А что, собственно, мы выиграем, дорогой капитан? Право избежать полного истребления? Шанс остаться в живых?
Голос Марко хлестал его, V него было такое ощущение, словно он заперт в душном чулане. Еще немного, и его стошнит. А Марко все говорил:
— Нам ведь нужно будет кое-что побольше, как вам кажется? Для нас потом еще долго не будет отдыха. Еще очень долго. — Он указал на солдат, скрывающихся за углом рыночной площади. — По-вашему, они поймут? Вы правда так думаете? — Скрестив на груди руки, покачиваясь на каблуках, выставив тяжелый подбородок в сторону проходящих солдат, Марко сам ответил на свой вопрос: — Нет, нам придется снова драться с ними. С ними и с им подобными. С помощью идей. Еще и еще. И конца этому я не вижу.
— Но ведь должен быть конец! Марко сказал с неожиданной сухостью:
— Да, безусловно. Я говорил только, что я — лично я, понимаете? — не представляю, как это будет.
— И вы не хотите остановиться?
— А что это означает? Вот я вам сейчас скажу. — Марко опустил руки и начал щелкать суставами пальцев, сначала на правой, потом на левой. Казалось, он собирается произнести речь. Но он сказал только: — Поражение. Остановиться — значит потерпеть полное поражение.
— Но ведь поражение — это еще не самое худшее?
— Разве? Во всяком случае, не для нас здесь теперь, да и после — тоже. Ни для кого из нас, черт побери.
Он не находил, что сказать.
Марко отвернулся от окна со злокозненной улыбкой, словно человек, с удовольствием сообщающий неприятную новость.
— Скоро десять. Через полчаса мы пойдем к этому вашему…
— Вы тоже хотите пойти?
— А что? Все устроено. И ведь мы из-за него столько недель просидели сложа руки.
Он совсем не хотел присутствовать при подобной встрече, но сумел спрятать свою досаду.
— А Том?
— С Томом будет Коста.
Они вышли на улицу, окутанную туманом тревожного возбуждения. Их сопровождал кто-то из группы Косты, но они не думали об опасности. Война еще продолжалась, но у них было такое ощущение, что она окончена. Марко напевал партизанскую песню. Их подошвы четко стучали по тротуару.
Внутреннюю дверь им открыла Марта. Ее лицо как будто побледнело и осунулось. Он поспешно сказал:
