— Мне жаль, что все так получается, — произнес он наконец, прислушиваясь к собственному голосу, как к чужому, — однако мы должны это сделать.
Но у Тома никогда нельзя было угадать, что он чувствует на самом деле.
— Лишь бы не пришлось брать туда эту чертову лошадь!
— Конечно, лошадей мы брать не будем.
Все это должно было бы происходить как-то более достойно и благородно. Он вдруг потерял уверенность, расстроился, отвернулся от Тома с Нелой и посмотрел в свой угол, где лежал его небольшой, давно собранный рюкзак. Это его не утешило. Он подошел к двери. Небо над крышей напротив уже потемнело. Прислонившись к косяку, он смотрел на небо и ощущал близость реки. Ночь будет черно-серебряной.
Он вернулся к себе в угол и начал еще раз проверять свои вещи: запасные обоймы к пистолету, бритвенные принадлежности, дневник, блокноты, несколько писем матери, кое-какая одежда. Он смял страницы «Фелькишер беобахтер», которую три дня назад привезли из Илока, зажег их на холодных камнях очага и начал подкармливать пламя, охватившее жирные готические нелепости, радиограммами за последний месяц, сжигая их, радуясь избавлению от всех этих свидетельств бессилия и проволочек. У него за спиной Том и Нела пикировались, как будто его тут и не было. Он слушал их болтовню, припомнив, с удовольствием припомнив официальное мнение, извлеченное из разговоров в офицерской столовой, бодрых разговоров, разговоров, которые вели офицеры, проходящие подготовку в угрюмом формировочном лагере посреди Солсберийской равнины в неизмеримо давнем прошлом. Четыре года тому назад. Пять зим тому назад. Толстенький полковник с красным лицом, страстно влюбленный в свою карьеру, говорил: «Английский томми никому не уступит. Только дайте ему возможность, и он везде устроится как дома. Великолепный солдат, если им хорошо руководить. Я повторяю, если им хорошо руководить». Они слушали и томились желанием хорошо руководить.
Ему хотелось бы хорошо руководить Томом.
— По-моему, я все рассчитал. Я твердо верю, что так будет правильно. И только так.
Почему-то это звучало неубедительно. Том ответил по-сербски — по-прежнему через плечо, потому что был занят проводами и клеммами:
— Вот и Нела едет с нами.
— Кто это сказал? — Он рассердился на себя и на Тома, а главное, на Марко, который должен был бы предупредить его, что эта девушка тоже отправится с ними. Он оказывается в глупом положении. Словно все делается помимо него.
— Ты-то, может, и сбежишь, Никола, ну а уж я — нет! — смеялась Нела.
