— Мы этому научились на угольных шахтах во Врднике, понимаешь, — говорил Бора. — Но в Леденци база тоже хорошая.
— В Леденци? — энергичным фальцетом перебил Чика Пера. — В прошлом октябре они потеряли три землянки. А мы сколько? Нет, ты мне скажи, сколько землянок мы потеряли — а в них ведь половина отряда пряталась! Ни одной!
— Ну уж и половина!
— Около того. Кара целую речь сказал. Что мы — пример для всей Плавы Горы. Для всего Сриема, черт побери. Вот что он сказал.
Крестьяне, думал Том. Они говорят так, словно это — всего лишь продолжение их прежней жизни, необходимый переход к тому, что будет потом. Зло, но зло самое обычное, только, пожалуй, хуже всех прочих зол. Они не вздыхают расчувствованно. И не строят теорий. Они действительно остаются в стороне и ждут. А их сыновья и дочери — с нами. Потому что крестьяне верят, что плохо только одно — смириться с поражением. Вот Чика Пера такой. И даже Бора.
Они снова остановились, и Чика Пера показал им вторую землянку. Но не позволил Тому забраться внутрь.
— Ты только перед входом натопчешь.
Они осмотрели квадратное отверстие в обрыве.
— Она поменьше, и комната всего одна, зато отыскать ее труднее. Потому-то мы и вырыли только одну комнату.
Тут обрыв был густо завит плетями ежевики, которые так хорошо маскировали отверстие, что увидеть его можно было, только подойдя почти вплотную.
Они зашлепали вниз по ручью.
— Я видел землянки и похуже, дядюшка Чика, — примирительно заметил Бора.
— Если тебе больше нечего сказать, Бора, так ты дурак. — Чика Пера теперь почти пританцовывал, хотя вода тут была выше щиколоток.
Остальные ждали их, разлегшись поудобнее на солнцепеке.
Сгустились сумерки, и Бора сказал, что в землянки лучше забраться, пока еще что-то видно. Чика Пера уже ушел в Нешковац, обещав вернуться утром с едой.
Марко почти все время был без сознания. Его рана загноилась.
— Завтра, — объявил Бора, — мы пошлем Чику Перу поискать Доду.
Но можно было не сомневаться, что Доды на Плаве Горе нет: доктор Дода, конечно, ушел с Карой на юг, выскользнув из ловушки последним, как и положено настоящему врачу. Том понимал, что Боре это известно не хуже, чем ему.
Марко они отнесли в маленькую землянку среди зарослей ежевики. Было решено, что с ним останутся Митя, Том и Бора, а Корнуэлл устроится с остальными четырьмя в большой землянке и будет сторожить, пока ночью его не сменит Митя. В том, что часовой нужен, не усомнился никто — даже Корнуэлл не стал спорить.
