Словом, когда в дверях появился младший брат Мэри и объявил, что следующий танец Джулия танцует с ним, она вздохнула с некоторым облегчением. Конечно, скоро ей все равно придется посвятить Эдварда в свои обстоятельства – но не сейчас, не в первый день его возвращения. Поэтому она ограничилась тем, что познакомила его с юным мистером Брауном и напоследок еще раз пригласила заезжать в Хатерлей.
– Заеду, – пообещал он.
Удаляясь из чайной под руку с мистером Брауном, Джулия не выдержала и обернулась. Эдвард с улыбкой смотрел ей вслед. Ей захотелось снова обнять его, чтобы убедиться, что он не призрак и не плод ее воображения, а живой, настоящий Эдвард.
Впрочем, она уже знала, он настоящий – и от этого на сердце у нее стало легко и радостно.
Она улыбнулась ему в ответ и послала воздушный поцелуй через плечо.
Поздно вечером майор Блэкторн, вернувшийся после бала в Монастырскую усадьбу, стоял в своей спальне перед камином. Он уже сбросил кожаные бальные туфли и, в одних чулках, наслаждался приятной прохладой половиц.
Со спинки белого с позолотой стула в стиле ампир свисал синий мундир, тут же на сиденье лежал небрежно скомканный шейный платок. Широкая белая рубаха с открытым воротом была заправлена в белые шелковые бриджи с расстегнутой – для свободы движений – верхней пуговицей. В руках у майора была шпага, которую он поднял перед собой и держал одной рукой за эфес, другой за острие, словно отдавая честь портрету молодого сэра Перрана над камином.
Постояв так некоторое время, он неожиданно вынес одну ногу вперед и сделал выпад, после чего легко отскочил назад, снова шагнул вперед и принялся передвигаться таким манером около камина, вокруг кровати и вдоль громоздкого резного шкафа красного дерева. Он то наносил удары, то уклонялся от невидимого противника; колени его были полусогнуты, движения стремительны, свободная рука для равновесия отставлена в сторону.
Физические упражнения вскоре принесли желаемый результат – после ряда прямых и ложных выпадов и отбивов сердце майора забилось чаще, зато голова прояснилась. В движении он всегда соображал гораздо лучше, чем сидя в удобном кресле: вероятно, от бездействия мозг его постепенно тупел. Кроме того, сегодня, стоило ему опуститься в кресло, как мысли его словно магнитом притягивались к Джулии, к их первой за восемь лет встрече и неожиданно жаркому объятию, к этой ее нелепой затее с замужеством… И чем дольше он сидел, тем настойчивее преследовал его образ Джулии, вытесняя из головы все остальное.
