Он почувствовал ветер от винта, когда вертолет прошел над гривой, набирая высоту. Неподвижный снег — плохой фон для маскировки. Вот если действительно нагрянет «Мария», тогда-то будет самое время для диверсантов…
«Мария», «Мария»… Сейчас, в холодной снежной норе, ему, закоченелому, стало чуточку неловко за свою сегодняшнюю растерянность, когда перед вылетом на задание майор Филин, инструктируя группу, неожиданно сообщил: «Между прочим, идет «Мария», и уже где-то близко… Не боитесь, лейтенант, попасть в переделку?» Дагаев смутился под неулыбчивым совиным взглядом начальника разведки, заподозрив подвох и совершенно не понимая, для чего в такой момент — на учениях, перед трудным заданием — майор назвал девушку, с которой у Дагаева трудные отношения.
«Причем тут Мария?» — пробормотал, слегка краснея и отводя глаза.
Майор странно усмехнулся, зябко повел покатыми плечами и сдержанно сказал: «Причем, спрашиваешь?.. Ну что ж, тайфуны и бури не отменяют учений. Пусть эта самая «Мария» выходит из себя… Но дело с нею усложнится…» В странной усмешке майора Филина словно бы скользнул намек на то, что ему известно и о другой Марии, о другом вихре, сквозящем в жизни лейтенанта Дагаева.
И кто это только придумал — называть разрушительные тайфуны и ураганы красивыми женскими именами. То ли чья-то злая ирония родила эту традицию, то ли суеверное желание смягчить разъяренную стихию нежным именем? Надо же — «Мария»! Сколько теперь островов оголила, сколько судов потрепала или даже отправила на дно эта самая «Мария»? А ведь нет имени звучнее и красивее, во всяком случае, для Дагаева.
А может, какой-то неведомый моряк в минуту отчаяния на расколотом парусном бриге, выброшенном на скалы, цепляясь за оборванную снасть, прошептал, как проклятие и заклинание, как мольбу о пощаде и вечную клятву любви, имя женщины, однажды разбившей ему жизнь, подобно буре…
Торопясь сгладить смущение, показать, что не понимает намека, затаенного в усмешке майора, Дагаев сказал: «Один бывший пограничный старшина, прослуживший в здешних краях пятнадцать лет, говорил мне: «Стихии немножко похожи на женщин. В конце концов, они благосклоннее к тем, кто не бежит от них в самую злую минуту, принимает такими, какие есть, остается терпеливым и благоразумным, когда они вовсю бушуют. Нам ураган на руку, товарищ майор».
Майор опять странно усмехнулся: «Будем надеяться, с ураганом-то вы поладите».
«С ураганом-то…» Что он хотел этим сказать, на что намекал? Не будь, мол, слишком самоуверенным, лейтенант? Только ли? И эта особенная усмешка…
