— Значит, правда… А жить где будешь со своим колхозом?
— Землянку куплю… Сейчас вон многие их оставляют, почти даром отдают.
— «Землянку»… Я, девка, мужик здоровый, смолоду на охоте к холодам да сырости привык, и то вон за три года на фронте ревматизм нажил в окопах да землянках. А твои шпингалеты?.. Сколько ж он тебе хоть дает за дом?
Хозяйка назвала сумму, показавшуюся мне огромной, однако спутник председателя удивленно хмыкнул:
— Только-то?..
Председатель, видно забыв о нас, зло матюкнулся:
— Есть же, прости господи, сучьи дети! Знает ведь, сволочь, что на нынешний год ей другого покупателя не найти — вот он и пользуется чужой бедой… В войну вишь у него рука сохнуть начала, четыре года калекой ходил, весовщиком при зернохранилище копошился, а теперь — маслобойней заведует, к жирненькому пристроился, и рука у него на молочке-то выправляется. Жаль, не в колхозе он, я б его, паразита, дальше навоза не пустил. Это все ваши районщики устраивают его возле кормушек.
Приезжий опять хмыкнул:
— Можно подумать, вы не наши, а мы не ваши!.. Однако я поинтересуюсь, Степан Яковлевич. — Он что-то пометил в своей тетрадке, снова осмотрелся: — А дом-то ведь добрый.
— Сидор ее, — председатель кивнул на хозяйку, — перед самой войной строил. Всем колхозом помогали. Мебелишкой вот только не успел обставиться — он тебе любой шкап или буфет мог самолично сладить… Жалко такой-то дом первому ханыге отдавать.
— Жа-алко, — женщина неожиданно всхлипнула, — а што мне дела-ать, Степан Яковлич?
Девчонки, завидя материнские слезы, тоже разревелись. Приезжий подошел к ним, начал успокаивать, но обе заплакали громче. Гладя голову младшей, приезжий как-то странно посматривал на председателя — словно учитель, ждущий ответа от вызванного к доске школьника. И я вдруг почувствовал в этом еще молодом человеке главного здесь. Председатель встал:
— Ну будя вам реветь, а то отправлю поливать капусту колхозную — ей нынче много воды требуется.
Его строгий голос разом остановил слезы, притихшие девчонки испуганно поблескивали глазами на сердитого дядю.
— Ты вот что, Феня, гони этого маслобойного червя ко всем чертям! Дом, наверное, продавать придется — тут уж ничего не попишешь. Не трудодни же мне с тебя высчитывать. А ссуду, где ее нынче взять? В долгах у государства ходим. Ты завтра вечером в правление зайди, я людей соберу, там все и решим. Перепишем дом на колхоз и цену дадим, за него правильную. А как жене погибшего фронтовика и многодетной матери, мы тебе этот дом и определим для жительства — была ты в нем полной хозяйкой и будь до скончания века.
