Подходила школьная пора, и я принес показать Ваське новые учебники. Мы устроились в дальнем уголке. Васька достал свои, но как-то отстраненно перелистывал книги, словно были они для него детскими игрушками; мне почему-то стало грустно, хотя у сестренок Васьки, одна из которых закончила первый класс, а другая на будущий год собиралась в школу, книги вызвали благоговейное любопытство — ведь то были книги для седьмого класса, самого старшего в нашей школе.
Тетя Феня гремела у печи чугунами, изредка напоминая нам, чтобы посматривали — а то девчонки испачкают или порвут книги. Неожиданно окликнула:
— Василий! Глянь-ка, кто это к нам? Мы прилипли к окну.
Из высокого ходка, в который был запряжен рыжий злой жеребец, выбирались председатель колхоза и незнакомый мужчина. Тетя Феня, оставив чугуны, торопливо вытирала руки, а дверь уже распахнулась:
— Можно к вам, хозяева?
Председатель, немолодой хмуроватый человек, постоянно ходивший в суконной армейской гимнастерке, снял полувоенную фуражку, огладил тугой командирский ремень, по-свойски сел к столу. Другой гость, невысокий, моложавый человек, задержался у порога, осматриваясь, затем улыбнулся хозяйке, указывая на нас глазами:
— Все ваши?
— Кроме одного, — ответил председатель.
— Все равно богато живете. — Он присел рядом с председателем. По портфелю в его руке угадывался приезжий из района, а может, и откуда повыше.
— Ну что, стрелки-охотники, уши-то еще горят? — спросил председатель, и наши с Васькой уши тотчас залились жаром. — Ничего, пригодится для памяти. Попали вы нам под горячую руку… А кабы волки знали, с чем вы на них вышли, они б вам!
— Волки людей не трогают, — отозвался я, осмелясь.
— Не трогают?.. Ты вон у его матери спроси, как они не трогают… В какой класс-то собираетесь, следопыты?..
— В седьмой…
— О-о, да вы уж, считай, мужиками становитесь… Глянь, как время-то бежит. — Председатель обернулся к соседу: — Мне все кажется, будто и война не кончилась, а уж шестой год…
— Да она, считай, и не кончилась, — отозвался его спутник. — И не скоро кончится. Они вон вырастут, а осколки еще их будут доставать…
Оба замолчали. Председатель угрюмо крутил папиросу, поглядывал искоса на хозяйку, которая торопливо повязывала платок — видно, собиралась сбегать по соседкам, занять угощение для мужского стола.
— Ты сядь-ка, Феня, — остановил ее председатель. — Слух идет, будто маслобойщик у тебя дом торгует. Правда, что ли?
Женщина послушно присела на лавку у печи, потупилась. Приезжий достал тетрадь из портфеля, медленно листал, что-то выискивая в ней.
