— Отсюда вы пойдете одни. К стенам мы подойдем ночью, и ты, волк, должен быть уже на месте. После сигнала откроешь ворота, и можешь быть свободен со своей ведьмой.
Лют кивнул, соглашаясь, и тронулся, как только двое помощников инквизитора слезли с повозки. Ехали в молчании, как и все время с неудавшегося побега Уриэля.
Тогда, ночью, Марта прижималась к оборотню, шепча:
— Ты ведь не отдашь его, правда?!
И всю дорогу надеялась, заботясь об Уриэле, которого больше не развязывали и не выпускали из виду, что Ян что-нибудь придумает, что вот-вот что-нибудь сделает, и они будут в безопасности. И сейчас надеялась, пока впереди не встали высокие серые стены.
— Я тебя здесь подожду, — Лют свернул с подмерзшей колеи, встав за роскошными зарослями акации, трепетавшей последними еще державшимися листами.
— Я никуда не поду! — твердо заявила Марта, непререкаемо обозначая каждое слово и зябко обнимая себя.
— Брось дурить!
— Нет!
Взглянув ей в лицо, Ян взорвался:
— Думаешь мне легко? — он до боли сжал ее руку.
— Ему — тяжелее будет! — Марта дернула головой в сторону безучастного Уриэля.
— Ему все одно пропадать: что с теми, что с другими, что с голоду зимой сдохнуть!
— А ты на том и успокоился! — женщина выдернула руку из захвата, — Жизнь на жизнь — не обмен, Ян!
— А на три?
— Да хоть на четыре! В таком деле торг не уместен!
Оба непримиримо смотрели друг на друга, выплеснув наконец наболевшее.
— Пойдешь?
По всему видно, у Люта руки чесались.
— Нет. Попробуй, заставь! — дернула бровями Марта.
— Да зачем оно мне? Так справлюсь! Слезай и иди на все четыре стороны!
— Нет! — снова решительно отрезала вдова, — Погонишь, пешком дойду! Ну, давай останови меня, ты же можешь!
— Господи! — едва не взвыл оборотень, — И на что ты мне такую радость послал!
Вот уж верно говорят: добро наказуемо!
Марта усмехнулась сизыми губами, и сама взялась за вожжи.
Их остановили задолго до ворот, моментально окружив: уже виденные или другие, похожие как из одного яйца, — Ян в тот раз особо не запоминал разряженных всадников с пустыми лицами и глазами утопленников.
— Кто такие?
Оборотень встал во весь рост, заткнув за пояс большие пальцы.
— Янош Лют! — глаза сверкнули желтыми звериными искрами.
Вожак сощурился, подаваясь вперед.
— Наслышан о тебе.
— Я о вас тоже, — в тон ему отозвался Лют.
Судя по тому, что люди графини схватились за оружие, слава его была громкой и вполне определенного свойства.
— И что тебе надо, Янош Лют? — командир сверлил волколака взглядом.
