Сознаём мы или нет, жизнь каждого из нас, воспитанных обществом созданий, подчинена метафизическому суеверию (тут лучше сказать, — суетноверию), будто мир зиждется на ките существования противоположных ценностей. И (или) причинно-следственных связей. Мир, между тем, об этом не подозревает. Чего он не делает из самого веского соображения: этот кит существует только в нашем помине. И он (или иже с ним) поддерживает не мир, а куда более легковесную и беспомощную субстанцию: наш же мозг в черепных коробках.
Тот же Ницше был прав, «первородным грехом» общественного сознания назвав формулу, лежащую в основе всякой религии и морали: Делай это и не делай того — и тебе будет очень хорошо!
Правда, не настолько, чтобы не умер: сколь бы хорошо ты себя ни вёл, Всевышний поступит с тобой точно так, как с тем, кто вёл себя из рук вон плохо. Если же вдруг получится, что тебя Он заберёт даже раньше, чем плохого, то отсюда следует лишь, что Ему виднее где тебе быть. А если в отличие от того же плохого человека ты постоянно — пока тут и жив — страдаешь, то более вразумительного объяснения твоим мукам, чем в плохой сказке о хорошем человеке Иове, не получить.
Среди учеников моей школы в Тбилиси был единственный азербайджанец. Из Гянджи.
Мы с ним проучились два года, хотя наряду с остальными я подозревал, что задержится он в нашем классе не дольше одного. И вовсе не по причине физической хилости. Хилым он как раз не был, хотя по физкультуре имел тройку. Разлуки с ним мы ждали потому, что по всем другим предметам у него были двойки. Его тем не менее не оставили на второй год — перевели в следующий класс. Указание поступило из РОНО, возглавляемого поборником братства между кавказцами. Директор школы тоже принадлежал к поборникам, но, объясняя скандал, отводил глаза в сторону.
Объяснял же тем, что своим нетипичным решением руководство поощрило азербайджанца за умение сосредотачивать усилия на одном, любимом, предмете.
Впоследствии физкультурник из Гянджи доказал и обратное: стал премьер-министром Азербайджана, то есть начальником над министрами всех предметов сразу.
В отличие от директора моей школы, Всевышний не снисходит до шуток и не отводит глаза объясняя Свои неизменно типичные решения. Как правило, не снисходит даже до объяснений, ибо они требуют логики. У Него всё гораздо проще. И к логике Он не прибегает отнюдь не из брезгливости к ней. В Его вотчине, в природе, человек умирает даже не потому, что родился. Он рождается, а также умирает.
