Судя по всему, старики занимались этим не впервые.
— Не смотри, он не любит! — велел мне Ричард и увлёк к выходу. — И не бойся: ему очень плохо!
Я наконец понял его. Он убеждал меня не бояться, что Хаим умрёт: ему, мол, просто очень плохо, и это нормально, поскольку у него острая астма, и старики знают как с нею быть.
Ричард вывел меня в пристройку, где запах воска и кожи вернул меня к начальным мгновениям знакомства со стариками и напомнил, что я их совсем не знаю и забрёл к ним не ради них. Мне захотелось было уйти, но неожиданно вид вытянутых в цепочку кушеток отменил во мне это желание отделить себя от пережитого и оттолкнуть пережитое в самое отдалённое пространство — в прошлое.
Ричард подвёл меня к огромной свече на полу под окном и, осмотревшись, заглянул мне в глаза волчьим взглядом:
— Ты меня сейчас послушай! Я давно хотел это высказать, но кому скажешь? Люди дураки! Все! Думаешь — я нет? Я тоже ведь очень молился. Так же, как ты… Но ты поймёшь. Я и тебе говорить не хотел этого в зале. А здесь можно, здесь он не слышит.
— Кто? — насторожился я.
— Он! — и ткнул пальцем в окно, в звёзды, высвеченные уже прибывшей с востока ночью. — Его нету, понимаешь? Это я тебе точно говорю! Это очень трудно понять, что Его нету… Надо для этого долго думать… Он сделан из ничего — и Его совсем нету! Не просто, а очень! — и посмотрел на меня с подозрением. — Не понимаешь?
— Понимаю, — понял я.
— И не просто очень нету, а Он к тому же и злой. И не терпит, если кто-нибудь ещё, кроме него, очень великий! Понимаешь?
— Понимаю, — не понял я.
— Нет, не понимаешь! Я хочу сказать сейчас о Хаиме, — и Ричард кивнул на своего крохотного близнеца, которого старики укладывали на кушетку. — Ты видел куда он загнул? Уже ведь совсем там был! — и снова ткнул пальцем в звёзды. — Ещё один раз вдохнуть — и всё! Был бы там! Облака были очень внизу, ты видел? Хаим был уже почти там, я тебе говорю, а Он испугался! Нет, не испугался, а разозлился от зависти, потому что Его самого там нету…
— Кто разозлился? — проверил я. — Кто?
— Он! — и руку, которой продолжал держаться за меня, Ричард протянул к небесам. Я проводил взглядом наши руки и сперва зажмурился от яркой вспышки в небе, а потом заметил, что одна из точек в звёздной толчее моргнула и полетела вниз.
— Помню! — вскрикнул Ричард и сдавил мне ладонь.
— Что? — опешил я.
— Кричи: «помню»! — и выкатил глаза. — Когда падает звезда, надо кричать «помню!», иначе Он отнимет память… А Сам всё хочет запомнить, видишь? Я говорю об этой вспышке в небе. Как у тебя. Делать Ему, видимо, тоже нечего! Тоже фотографирует!
