Я слушал романс внимательно, заподозрив даже, что мой московский друг разыскал меня по телефону, но, разобравшись в ситуации, велел не подзывать меня, а просто проиграть по спикерам «Я встретил вас». Подозрение казалось мне логичным в той же мере, в какой алогичным казался всегда его вкус. Женщин он разделял на двенадцать категорий по объёму, форме и упругости бюста и ягодиц, но всем им неизменно наигрывал дома этот романс. Предупреждая, причём, что «композитор неизвестен», он произносил эту фразу подчёркнуто загадочным голосом. В надежде, что слушательницы заподозрят в авторстве мелодии его:
Я встретил вас — и все былое в отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время, время золотое — и сердцу стало так тепло.
Как поздней осени порою бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною, и что-то встрепенется в нас,
Как после вековой разлуки, гляжу на вас, как бы во сне,
И вот — слышнее стали звуки, не умолкавшие во мне.
Тут не одно воспоминанье, тут жизнь заговорила вновь,
И то же в вас очарованье, и та ж в душе моей любовь.
После этого романса, впервые, кстати, показавшегося мне непошлым, гарсон как раз и накатил на нас коляску с яствами. Когда он удалился, переложив всё на стол, Катя снова подобрела. Чокнулась бокалами с Анной и сказала ей вдруг:
— А ты, если, конечно, хочется, возьми и скати с души свою телегу! Я Митя не даст соврать — я училась на психиатра… — и рассмеялась: — Пока не перестала!
Гуров подтвердил. И то, что учила, и то, что он Митя. И даже — что икра свежая.
— А это и не важно, что училась на психиатра, — продолжила Катя. — Я тебе, Анюта, как баба! Расскажи — и станет легче.
— Это трудно, — возразил Гуров и положил Анне на тарелку бутерброд с икрой. — Рассказывают друзьям.
— Как раз и нет! — воскликнула Катя и осторожно заправила в рот ломтик форели. — От друзей как раз всё скрывают. Почему, думаешь, на Западе все лезут на ток-шоу и изливают души? Почему?
— Потому что идиоты! — рассудил Гуров.
— У тебя, Мить, все, кто за бугром — идиоты. А за бугром у тебя даже хохлы!
— Потому и идиоты, что поставили бугор! — и взглянул на меня. — Или те же грузины! Чем им, скажи, было хуже без бугра?
— Ничем! — согласился я.
— Ну, хрен с грузинами, — горячился Гуров, — их уже турки вовсю затуркали! Но Украина! «Ой, як стало весiло, так що не було!» Всё поют, когда реветь пора!
— Так прямо и реветь! — сморщилась Катя и вытянула из губ рыбную косточку.
— Вы украинка? — спросил я её.
— Что — не видно?! — ответил Гуров.
