По джентльменской традиции мужчины подчинились. Пинкни взял у Лавинии поднос и разлил по бокалам виски. Эндрю улыбнулся Люси. Румянец борьбы уже сошел с его лица.
– Люси, – сказал он, – ты ведь знаешь – не принято пить в присутствии дам.
Просительно взглянув на Эндрю, Люси вместе с Лавинией вышла из комнаты.
Пинкни протянул другу бокал. Эндрю, осушив его, поставил обратно, чтобы наполнить вновь.
– Они собираются убить меня, – мрачно сказал Эндрю. – Они заласкают меня до смерти.
Пинкни отставил свой бокал в сторону.
– Я хочу отыграться, – заявил он. – Мы договорились, две из трех.
Эндрю покачал головой:
– Попробуем завтра. Если женщины куда-нибудь уйдут. Я не хочу расстраивать Люси.
Его бокал снова был пуст. Пинкни поставил графин на столик перед кушеткой.
– Я буду свободен к четырем. Если дамы уйдут, пришли сказать мне. Я зайду и задам тебе жару. Ты должен дать мне возможность сравняться.
Пинкни подмигнул Эндрю и вышел. Как он и ожидал, Люси вертелась подле комнаты Эндрю. Пинкни отвесил поклон и попрощался. С вымученной улыбкой Люси устремилась в комнату мужа.
У ворот дома Джулии Пинкни на минуту задержался. Солнце садилось. Алое небо на западе было испещрено пурпурными полосами. Осадная артиллерия умолкла с полудня на время необъявленного рождественского перемирия. Было очень тихо. Пинкни достал длинную, тонкую сигару и не спеша выкурил ее. В доме одно за другим загорались окна – слуги зажигали газовые лампы. Затем полосы света сужались и исчезали – на окнах задвигали занавески. Наступила темнота. Пинкни, стряхнув уныние, вошел в дом.
Канун Рождества считался семейным праздником. В очаге постреливали искрами сосновые шишки. Пинкни уселся в большое кресло с крылатым навершием над изголовьем и посадил Лиззи к себе на колени. Мэри, Джулия и Стюарт устроились на стульях.
Когда все уселись, Пинкни откашлялся и открыл толстую книгу в кожаном переплете, которая уже лежала на столе.
– Наступила рождественская ночь, и все в доме… Но вот чтение закончилось, и Лиззи с неохотой согласилась отправиться спать, а то не придет Санта-Клаус…
Девочка медленно, насколько могла, обошла взрослых. Сделав книксен, она пожелала каждому доброй ночи.
Когда Лиззи ушла, Пинкни высыпал из корзины в огонь остаток сосновых шишек и, снова устроившись в кресле, вытянул ноги к теплу. Мэри принялась пересказывать сплетни, накопившиеся за два года его отсутствия. Распростертые над спинкой кресла крылья осенили Пинкни своей тенью. Он смежил веки…
