— Нет! Пошли.
Анна никогда не спрашивала — куда, зачем. Можно подумать, что всю жизнь она только и следовала за мужчиной, что она рождена для этого.
Мы шли, вслушиваясь в шум моря, в скрип снастей. Может, она решила, что я ищу приют на каком-нибудь корабле?
Я довел ее до конца порта, туда, где находятся всякие склады, а потом мы свернули на дорогу, ведущую прямиком на пляж.
Не слышалось ни звука. В городе не было ни огонька, кроме темнозеленого сигнального фонаря на конце мола.
Мы легли на песок почти у самой кромки несильного прибоя и долго лежали молча, не шевелясь, вслушиваясь в стук наших сердец.
— Анна! Я хотел бы, чтобы ты всегда помнила…
— Тс-с!
Слова ей были не нужны. Она их не любила. Думаю, даже боялась.
Я неловко стал входить в нее, и меня постепенно охватывало нетерпение, чем-то смахивающее на злость. На этот раз она не помогала мне, лежала неподвижно, уставясь мне в лицо, и глаза ее ничего не выражали.
На миг мне почудилось, будто она уже ушла, и я подумал, что она опять одна, словно потерявшаяся собака.
— Анна! — крикнул я ей таким голосом, словно звал на помощь. — Да пойми же ты!
Она сжала мою голову обеими руками и, сдерживая рыдания, прошептала:
— Как было хорошо!
Но она имела в виду не этот раз, а все, что было с нами за эти недолгие дни. Она плакала, и я, лежа на ней, тоже плакал и продолжал обладать ею. А волны уже лизали наши ноги.
Мне хотелось что-то сделать, все равно что. Я сорвал с нее платье, сам разделся. И снова сказал ей:
— Пошли!
Небо было достаточно светлое, и тело Анны вырисовывалось в темноте, но лица я не видел. Может быть, она и вправду испугалась? Решила, что я хочу ее утопить, а то и утопиться вместе с нею? Все ее тело, охваченное животным страхом, сжалось.
— Пошли, дурочка!
Я побежал в воду, и она последовала за мной. Анна умела плавать. Янет. Она уплыла далеко в море, а потом вернулась и стала кружить около меня.
Сейчас я думаю, так ли уж напрасно она испугалась. В ту пору всякое могло быть. Мы попробовали играть в воде, словно школьники на каникулах, но у нас почему-то ничего не получилось.
— Замерз?
— Нет.
— Давай побегаем, согреемся.
Мы бегали по песку, и он липнул к ногам.
Затея моя оказалась довольно опасной. При возвращении в лагерь нам пришлось с четверть часа прятаться от патруля.
Наш шатер показался нам нагретым теплом человеческих тел, но мы все-таки улеглись у себя в углу, хотя я всю ночь не сомкнул глаз.
Следующий день был воскресеньем. Беженцы, собираясь к мессе, оделись по-праздничному. В городе нам всюду встречались девушки в светлых платьях и нарядные дети, шедшие впереди родителей. Кондитерские были открыты, и я купил еще теплое пирожное — как в Фюме.
