Поезд шел довольно медленно; мы были далеко от населенных пунктов, когда вдруг послышалось тихое гудение — простое, легкое колебание воздуха по непонятной причине.
— Летят! — заорал мужчина с трубкой, все еще сидевший свесив ноги.
Для человека, не страдающего головокружениями, это было лучшее место.
Позже я узнал, что это был монтажник металлических конструкций.
Нагнувшись, я тоже увидел самолеты, так как сидел неподалеку от дверей вагона. Мужчина начал считать:
— Девять, десять, одиннадцать, двенадцать… Их двенадцать! Не иначе, целая эскадрилья… Если бы время было другое и они не гудели, я поклялся бы, что это аисты.
Самолеты шли высоко в небе, я насчитал одиннадцать. Из-за яркого освещения они казались белыми, очень яркими и образовывали правильный клин…
— Что это он там вытворяет?
Прижавшись друг к другу, мы уставились вверх, и я почувствовал у себя на плече руку женщины — правда, она вполне могла опереться на меня непроизвольно.
Последний самолет в одной из сторон клина вдруг отделился от остальных и так резко пошел на снижение, что сначала нам показалось, что он падает. Самолет, спускаясь по спирали, увеличивался невероятно быстро, а остальные, вместо того чтобы продолжать свой путь к горизонту, закружились на одном месте.
Дальше все произошло так быстро, что мы даже не успели испугаться. Пикирующий самолет вышел из нашего поля зрения, но мы слышали его грозный рев.
В первый заход он пролетел над всем поездом, от
начала и до конца, так низко, что мы инстинктивно пригнулись.
Развернувшись, самолет повторил маневр с тою только разницей, что мы услышали над головами стук пулемета и треск расщепляемого дерева.
Из вагонов послышались крики. Поезд прошел еще немного, потом, словно раненый зверь, дернулся несколько раз и стал.
Некоторое время царила мертвая тишина: страх, какого я никогда в жизни не испытывал, охватил всех; я, как и мои спутники, затаил дыхание.
И тем не менее я продолжал наблюдать за небом; самолет стрелою взмыл вверх, и я хорошо видел две свастики на крыльях, голову пилота, бросившего на нас последний взгляд; остальные машины продолжали кружить в вышине, ожидая, пока этот займет свое место.
— Сволочь!
Не знаю, из чьей груди вырвалось это слово. Оно как бы принесло всем облегчение, и мы задвигались.
Девочка заплакала. Какая-то женщина, проталкиваясь вперед, повторяла с отрешенным видом:
— Дайте мне пройти! Дайте пройти!
— Вы ранены?
— Мой муж…
— Да где же он?
Все принялись оглядываться, ожидая увидеть распростертое на полу тело.
