— Хотите, я съезжу? — предложила Жожо.
— Правильно, поезжай! Я тебе дам денег… Ты ему скажешь.., скажешь…
— Да он от них не откажется! — заявила Жожо. Пару минут спустя она уже ехала на машине и везла в сумочке десять тысяч франков. Жанна подсела к Владимиру на диван.
— Ну, теперь скажи правду… Почему ты ревновал?
— Просто так!
— Сознайся, не меня ты ревновал…
— Оставь меня в покое!
— Я ведь тебя знаю, будто сама тебя сделала на заказ! Сознайся, ты ведь подбирался к моей дочери…
— Нет!
— Стервец!
Она это сказала беззлобно, скорее, ласково.
— Не могу я на тебя сердиться, я ведь тоже способна на то же самое, что и ты. Ты Эдну утром видел? — Жанна истерически рассмеялась.
— Она у меня зажигалку сперла… Давно уж на нее глаз положила. Я у Жожо тоже кое-что нашла, да ничего не сказала…
— Что нашла?
— А тебе не все равно? Я ей все-таки ничего не скажу. Она дура! Способна прикарманить пять тысяч и сказать, что все отдала Блини… Я-то думала, ты с ним дружишь…
Пауза. Она отпила глоток.
— Нет, ты совсем такой, как я. Ну скажи, разве у тебя есть друзья?
Жанна уже растрогалась; она могла очень много выпить, но с первых же рюмок принималась хныкать.
— Может, ты и прав… Уж очень он хорошо ладил с моей дочерью…
Потом она погрузилась в размышления; видно, припомнила сцену на палубе.
— Ну, ты все-таки порядочный негодяй! Скажи, ты здорово мучаешься теперь?
Жанна высморкалась. Какое-то время они сидели молча. Потом Владимир вскочил как ужаленный. Он нервничал, оттого что Жожо долго не возвращалась. Наконец она появилась.
— Ну что?
— Уехал…
— Куда?
— Элен не знает. Дневным поездом.
— Каким?
— Не знает она. Вот деньги.
— Положи сюда. А что моя дочь делает?
— Ничего. Собирается сойти с яхты, поесть у Полита. Владимир резко спросил:
— Вы ей сказали?
— Нет! Нет! — горячо возразила Жожо, чувствуя, что он вот-вот взорвется.
Он посмотрел ей прямо в глаза, чтобы убедиться, что она не лжет.
— Может, поужинаем, — зевнула Жанна. — Кажется, я видела, как пирог пекли…
Настала Пасха. С шести часов утра, под торжествующими, как фанфары, солнечными лучами, машины привозили из Тулона и Марселя рыболовов-любителей, которые перекусывали на террасе «У Полита», а затем отправлялись на захват всех скал, какие только имелись на мысе Антиб. За ними тащились женщины и детишки в соломенных шляпах. Трезвонили колокола. Всевозможные лодочки, ялики, плоскодонки, парусники, величиной в несколько метров, похожие на игрушки, которые почти что весь год стоят в порту без хозяина, теперь этого хозяина дождались, а то даже нескольких. Тарахтя, заводились моторы. В неподвижный воздух поднимались паруса. Небо и море сливались в едином сиянии, и два самолета, Бог знает почему, без конца описывали круги над заливом и то снижались, гремя моторами, чуть не до самой воды, то снова взлетали и снова кружили над заливом.
