Радер цепляется за отвратительную хибару, пропитанную самой гнусной вонью, какая только может стоять в человеческом жилье.
— Повторим?
Хиггинс кивнул. Ничего другого ему не оставалось, — его стакан уже наполнили из бутылки с металлическим колпачком. И вообще, теперь он не вполне сознавал, что происходит.
Его преследовало ощущение, что ему что-то грозит и надо куда-то спешить. Надо как можно скорее вернуться в Уильямсон, чтобы избежать ужасной опасности.
Какой — он не знает, но чувствует нависшую угрозу.
Однако ему никак не решиться сесть за руль, а тут еще эти фары, возникающие из темноты и летящие навстречу… Ему было страшно. Он огибал Нью-Йорк и ехал теперь по освещенному шоссе, где, казалось, разом собрались машины со всех концов Соединенных Штатов.
Он не желает стать жертвой дорожного происшествия.
Не желает, чтобы его увезли в больницу и заперли в подвале, в комнатушке с выключенным светом.
Еще можно остановиться, позвонить Hope, упросить ее помочь. Она найдет, где одолжить машину, хотя бы у…
Нет! Только не у Карни! Это сразу покажет, какого он свалял дурака. Но тогда у кого же?..
К чему ломать себе голову, когда и без того так ноет в висках? Хиггинс еще раз ошибся маршрутом на развилке двух шоссе и битый час мчался в сторону Олбани, удивляясь, что не узнает дорогу.
Он заметил гостиницу в стиле бревенчатой хижины, вроде дома, в котором родился Линкольн, и зашел туда спросить дорогу. Внутри было тепло. Он снова выпил.
И опять из темноты полетели на него фары. Они то гасли, то зажигались, посылая ему непонятные сигналы.
Его надули не только в Уильямсоне, нет, ему врали с детства, врали все, в том числе родная мать.
О ней не следует говорить дурно: она умерла, а мертвых нельзя упрекать. Впрочем, он никому ничего и не говорит — только думает про себя. Машина с трудом брала повороты, ее то и дело заносило вправо.
Он очень осторожен. Это необходимо. Не-об-хо-димо!
Только бы не проскочить того места, где с шоссе надо свернуть в сторону Уильямсона.
Часы в его машине, наверно, испортились: на них двадцать минут первого; не может быть так поздно. Тут Хиггинсу пришлось срочно остановиться по нужде. Он попытался вызвать рвоту, но ничего не получилось. Тогда он опустился на траву и стал смотреть, как несутся машины.
Нора в конце концов легла, но оставила свет над входной дверью. В половине второго она услышала, как перед домом заскрипели тормоза. Она отодвинула штору, увидела машину у края тротуара и удивилась, почему муж не выходит.
