— Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки — туже, как можно туже, натужиться надо, и полетела бы. Вот так!
На молодых господ эти речи действовали однозначно. Озноба-Краса-до-крестца-коса была счастлива и не боялась залететь, поскольку применяла спринцевание различными сперматоксичными растворами. Она использовала салициловую кислоту (1 чайная ложка на кружку воды) или борную кислоту (1 столовая ложка на кружку воды), или молочную кислоту (2–3 столовые ложки на кружку воды), или растворы марганца, хинина или хинозола (2 грамма на один литр воды), или раствор квасцов (1 грамм на один литр воды), или прочие приспособления из книги «Что должна знать каждая приличная княгиня».
Жизнь не сразу улыбнулась красавице Козан-Остра. Тринадцатилетним заморышем ее взял в жены престарелый князь Мутотеньска-Берендейского Хилахрон III…
Впрочем, если начинать с начала, так с начала.
* * *
Село Нижние Верасы от прочих расположившихся вокруг поселений отличалось тем, что было самым бедным и грязным, обитатели его славились особо дурным запахом онучь и какой-то ну просто врожденной склонностью ко всевозможным хворям.
И если, обув лапти «Шагом марш» (купите первую пару, вторая пара даром — за амбаром), идти вдоль главной и единственной улицы Нижних Верасов (идти — мягко сказано; чуть ли не вплавь пробираться через груды козьего навоза), то из каждой халупы будут слышны натужные стоны. Здесь — желтая лихорадка, здесь — желтый лишай, здесь — желтый бутулизм, а здесь — белая горячка… Какая-то особенная ветхость замечалась во всех деревенских строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конек вверху да жерди по сторонам в виде ребер. Окна в избенках были без стекол, иные были заткнуты тряпицей.
И только двор отставного солдата Ноздря-Дундуна, ветерана первой и второй баталий за обладание прославленным в мифах брендом «Лосьен „Огуречный“», не походил на остальные, ибо стоял не в болотистой низине, а на продуваемом всеми ветрами холме. Да вот только беден шибко был дом. На последней войне лишился солдат указательных пальцев и мизинцев на обеих руках, а без них разве братве что докажешь?
Но подрастала у ветерана дочь, и он в ней души не чаял, баловал и бил не часто по голове. Воспитывал в меру разумения. На последние гроши покупал памперсы «Кэфри» и сам их стирал, ведь денег на прачку не оставалось. Не позволял ковыряться в носу пальцами ног и давить ими же тараканов. Учил выговаривать букву «р»: «Дочурка-чурка, скажи „доллар-р-р“, скажи „мар-р-рка“, скажи „фунт стер-р-рлингов“. А теперь повторяем вместе: „евр-р-ро“, пр-р-рости Господи, придумали же заморские купцы названьице. Так-то, невинное дитя, знай, масоны не дремлют…»
