Вслед за Чирковым я прошел в конторку. В прихожей было едва повернуться: нары у окна, с одной стороны столик с телефоном, с другой – рация. Тут же печка и железный ящик – сейф. Радист сидел на ящике и с кем-то вел переговоры открытым текстом по рации. Мы присели на чурбачки.
Я огляделся. Весь барак – из-под топора, даже половицы вытесаны. Видно было, что люди пришли в глухую тайгу и строились с ходу, не тратя лишнего времени на отделку жилищ. Во второй половине барака находился медпункт. Там все было завешано и застлано белым, в шкафу поблескивали банки и хирургические инструменты. Высокого роста парень с широченными атлетическими плечами, похожий по стати на борца, лежал в постели с книжкой.
Вошел в конторку мастер участка – мужчина лет сорока пяти. На нем ватная куртка, резиновые сапоги, вязаная шапочка. Мы назвали себя, он отрекомендовался нам, не проявив ни любопытства, ни доброжелательства: «Разин Александр Ильич!» – и обратился к радисту:
– Вызывай Аян!
Из короткого разговора я понял, что здесь ждали каких-то очень нужных материалов и оборудования, которые должен был доставить катер в бухту Лантарь, а катер с плашкоутом все еще сидели на рифах, и судьба их оставалась неясной – то ли снимут, то ли нет.
Разин так же безучастно, словно бы и не нам, предложил пойти в столовую перекусить. Мне было неудобно идти и беспокоить людей в столь неурочный час, но Разин заверил, что на участке работают круглосуточно и столовая всегда имеет, чем покормить.
– С едой мы не бедствуем, – сказал Разин. – Зимой у нас оленина не переводилась, сейчас мясных консервов вволю, свиней откармливаем. Ждали с плашкоутом капусту и свежую картошку, а он засел…
Говорил Разин отрывисто, со скучающим видом и держал себя так, словно все ему здесь надоело до чертиков и он не знает, как избавиться от забот, от жизни в этом забытом людьми и богом углу, от хлопотливой службы, кем-то возложенной на него, когда где-то люди живут, ни в чем себе не отказывая, веселятся, пользуются всеми благами цивилизации. На загорелом, но несколько одутловатом и не очень здоровом на вид лице держалась полуироническая усмешка, и я не чувствовал за его излияниями и сетованиями искренности.
Разин прошел в медпункт и сказал, что я могу устроиться тут на ночлег, а Чиркову придется переночевать в бараке, там есть свободные кровати. Я поблагодарил и принялся стелить на полу палатку, чтоб затем положить под голову этюдник вместо подушки, накрыться суконным пиджачком и-спать. В тайге даже чистый пол для путника – благо. Но мне не дали заснуть. Милый доктор – Олег Михайлович Филатов, тот самый, что лежал на постели с книжкой, приволок матрац, подушку, одеяло, белоснежное, еще не бывшее в употреблении белье, стащил меня с палатки и заставил лечь на постель. Пришлось раздеваться, как в доброй гостинице, потому что противиться такому гостеприимству – просто неприлично.
