— Ты! Ты! Ты-ты! — подхватил хор, отбивая такт ладонями и тапками.
Они двигались по пустой дороге, вдоль поблескивающих трамвайных путей.
Пролетело такси. Притормозило, вспугнув пыль.
— Елена!
Из машины выбежал человек.
— Елена!
Иоан Аркадьевич щурился, на всякий случай удерживая на губах улыбку. Мужчина подбежал и оказался психотерапевтом.
Такси, дав задний ход, подъехало.
— Едем, не едем? — поинтересовались изнутри.
— Едем, пять минут, — помахал растопыренной пятерней Игорь. — Где ты была, Лена? Где — ты — была? Садись, поехали.
Арахна поглядела на Иоана Аркадьевича — стараясь угадать на его лице какую-то поддержку.
— Я… я х-ходила ш-шить с-свадебное п-п-платье.
— Ну разве можно так долго шить одно свадебное платье! Кто это с тобой? Я где-то его видел.
Арахна молчала; даже вечно непослушные губы — остановились, стали какого-то мокрого, чужого цвета.
— Это — Иоан А-аркадьевич, — вспомнила Арахна. — А э-это Игорь.
— Э, акя, едем — не едем? — заерзал таксист.
— П-ппп-познакомьтесь… — предложила Арахна.
Как робот, подошла к Игорю.
— Игорь, т-ты ведь д-действительно м-меня п-простил? П-пп…ростил, н-неужели же?
— Конечно… конечно… поедем..
Он уже обнимал ее, гладил горчичный плащ, подталкивая, заталкивая в машину.
— Арахна, — сказал Иоан Аркадьевич.
Таксист, засмеявшись, включил зажигание.
Трамвай то нырял в цветущие вишни, то всплывал над ними, рассыпая пригоршни мохнатых искр.
— Дяденьки и тетеньки, извините, что я буду к вам обратиться!
Иоан Аркадьевич очнулся, прислушался.
— …болеет, работать не может, а папы у нас нет!
Сквозь спины, сумки, ноги и плечи на Иоана Аркадьевича двигалась, загребая костылями, Зойка.
— Пода-айте, кто сколько может, на хлебушек.
Ей почти не подавали. Одна-две руки с мелочью протянулись — и всё. У «дяденек и тетенек» на этом маршруте был иммунитет.
Вот она уже рядом с Иоаном Аркадьевичем.
— На хлебушек. — Зойка протянула к нему свою серую от подаяний лапку.
— Зоинька, — пробормотал Иоан Аркадьевич.
Она смотрела на него, не убирая ладони.
Иоан Аркадьевич полез в карман, но Зойка уже отходила от него… вдруг забарабанив:
— Три сестрицы под окном пряли поздно вечерком. Кабы я была царица, говорит одна девица, я б для батюшки царя — родила богатыря!
— Куда тебе — богатыря рожать! — засмеялись в трамвае.
Теперь мелочь сыпалась в Зойкину ладошку со всех сторон.
— Во-от такого богатыря, — разводила руками ободренная Зойка, — родила б я для царя!
— На, на, — говорили ей.
— Только вымолвить успела…
