— Н-нету здесь Ф-фариды, у-уехала, — сказала голубю Арахна. — И Софьи Олеговны — тоже нет.
Птица недоверчиво нахохлилась, словно ожидая, что ей продиктуют новый адрес.
Они входили в железные решетки, Иоан Аркадьевич и Арахна. Арахна с пряниками.
Комната, где должно было произойти свидание, поразила многолюдием женщин. Сидели, стояли, бормотали; под потолком, как с кафедры, проповедовал телевизор.
Иоану Аркадьевичу вся эта разнокалиберная женская масса заметно обрадовалась; получила свою порцию взглядов и Арахна. Кто-то не обратил на них внимания: продолжали обмениваться мыслями, причесываться и спорить из-за сигарет.
— Когда человека, даже учителя… Несмотря на накопленный педагогический опыт. И родители пассивны. О чем это говорит.
Софья Олеговна возмущенно прошла мимо них; потом, что-то вспомнив, обернулась.
— Успеваемость здесь средняя, — сообщала Софья Олеговна, облизывая пряник. — Преподаю им таблицу умножения. Многие просто не хотят умножать. Хотела еще преподавать речь. Родную. Не пускают. Говорят, лучше объясняйте манавият ва марифат. Это по-узбекски духовность и… большая духовность. А я не могу преподавать сразу две духовности… У многих тут хромает поведение. Вон та женщина, хорошая, всегда отвечает громко и правильно. Не дерется. Женщина, подойдите, я вам пряник дам. Не стоит благодарности.
Из телевизора затарахтела музыка. К экрану сразу же примагнитился десяток взглядов, дюжина ладоней принялась отбивать такт. Хлопки, притоптывания, головой туда-сюда.
— Это урок музыки. Преподаю не я. А ты, девочка, — сказала она Арахне, беря ее за руку, — можешь завтра идти в школу. Мы тебя примем, как родную. О чем это говорит? Это о доверии. О том, что дети — это будущие строители.
— С-софья Олеговна! — Арахна пыталась высвободить ладонь из деревянного рукопожатия учительницы. — Дочка в-ваша з-зз-дорова. И р-растет. М-марта ее забрала: помните, Марта с г-гороскопами? Н-не волнуйтесь.
Софья Олеговна собрала лицо в авоську из морщин, что-то вспоминая. Гримаса длилась минуты две. Потом просветлела:
— Дерево мне принесите, хурму, хурму… хур-му хо-чу.
Засмеялась. Вместо драгоценных протезов во рту чернели дыры.
— Что с вашими зубами?
— Тю-тю, — объяснила Софья Олеговна.
Они уходили.
— Ты! Ты! Арахна! Из-за тебя, кровопивка, — кричала вслед Софья Олеговна, — все произошло! Мы тебя! Коллектив, родную! Доверием! Все отравила, все ужа-ааааалила! Посеяла горе, мерзавка! Ты! Все из-за тебя! Ты, ай! Ты! Мер-заааааааааааааааааааав-ка!
