– Да, сэр. – Дворецкий вышел из гостиной и закрыл за собой дверь.
– Мне очень жаль, друг мой, – тихо сказал Куинн и, подойдя к часам, отодвинул их в сторону. За ними находилась потайная дверь. – Она приведет тебя к конюшне. Тебя могут ожидать неприятности в гавани, но если сможешь сесть на корабль, сделай это. Я разберусь с твоим делом и восстановлю твое доброе имя.
– Как? – Колин бросился к потайному выходу. – Картленд в каком-то качестве работал на французов. Существует какая-то доля доверия к нему.
– Я найду выход, не сомневайся. – В холле уже были слышны голоса. – Удачи тебе.
Колин проскользнул в дверь, которая сразу же закрылась. Послышался скрип передвигаемых на прежнее место часов. Больше Колин ничего не слышал, он двигался вслепую по темному тоннелю, нащупывая дорогу руками.
Сердце бешено колотилось, было трудно дышать, Колин боролся с охватывавшей его паникой. Но не потому, что опасность быть пойманным была так близка, а потому, что еще никогда он не был так близок к обладанию Амелией. Он чувствовал, что она почти в его руках и что если он не сумеет сесть на свой корабль, то снова потеряет ее. Он едва пережил утрату в первый раз. И сомневался, что сможет пережить снова.
В тоннеле становилось сыро, появился неприятный запах. Колин злобно выругался, ему показалось, что это тупик. Затем слух уловил фырканье обеспокоенных лошадей, и, подняв глаза, Колин увидел над головой еле заметные очертания люка. Он пошарил ногой и натолкнулся на низкий табурет; подтащил его поближе и встал на него. Тихо, как мышь, Колин приподнял крышку люка настолько, чтобы разглядеть что-нибудь сквозь пучки соломы, прикрывавшей ее.
В конюшне было тихо, лишь находившиеся в ней чуткие животные беспокойно переступали с ноги на ногу, чувствуя возбуждение незваного гостя. Отбросив крышку люка, Колин выбрался наружу. Схватив первые попавшиеся ему узду и лошадь, он открыл дверь конюшни.
Колин вывел лошадь, пристально вглядываясь и вслушиваясь: вдруг здесь те, кто охотится за ним.
– Эй ты! Стоять! – раздался голос слева от него.
Ухватившись обеими руками за шелковистую гриву, Колин подтянулся и вскочил на неоседланную лошадь.
– Пошел! – крикнул он, пришпоривая лошадь каблуками.
Ранний утренний ветерок трепал собранные в косичку волосы. Колин припал к шее лошади, дружно тяжело дыша, они мчались по улицам. У Колина сводило живот от тревоги. Если он благополучно доберется до корабля, это будет чудо. Он был так близко к своей новой жизни. Так близко.
