— Совсем так же, как Мольер советовался с Лафоре,[44] — вставил Мистигри.
Госпожа Моро не знала, что Лафоре была служанкой, и весь ее вид свидетельствовал, что, по неведению, она приняла его слова за комплимент.
— Неужели он не попросил вас служить ему натурой? — удивился Бридо. — Художники лакомы до хорошеньких женщин.
— Что вы хотите этим сказать? — воскликнула г-жа Моро, на лице которой отразился гнев оскорбленной королевы.
— На языке художников «натура» означает модель. Художники любят рисовать с натуры красивые лица, — пояснил Мистигри вкрадчивым голосом.
— Ах, вот что! Я не так поняла это выражение, — ответила она, бросая на Мистигри нежный взгляд.
— Мой ученик, господин Леон де Лора, — сказал Бридо, — проявляет большую склонность к портретной живописи. Он был бы наверху блаженства, если бы вы, чародейка, разрешили ему запечатлеть на память о нашем пребывании здесь вашу прелестную головку.
Жозеф Бридо подмигнул Мистигри, словно говоря: «Да ну же, не плошай! Она недурна!» Поймав его взгляд, Леон де Лора подсел на диван поближе к Эстель и взял ее за руку, чему она не воспротивилась.
— О сударыня, если бы ради того, чтобы сделать сюрприз вашему супругу, вы согласились несколько раз, тайно от него, позировать мне, я бы самого себя превзошел. Вы так прекрасны, так свежи, так очаровательны!.. Человек бездарный, и тот станет гением, если вы будете служить ему натурой… В ваших глазах столько…
— А потом мы изобразим на арабесках ваших милых деток, — сказал Жозеф, перебивая Мистигри.
— Я бы предпочла иметь их портрет у себя в гостиной; но, может быть, с моей стороны это нескромное желание, — подхватила она, строя глазки Жозефу.
— Сударыня, художники боготворят красоту, для них она — владычица.
«Прелестные молодые люди», — подумала г-жа Моро.
— Любите ли вы вечерние прогулки, после обеда, в экипаже, в лесу?..
— О! о! о! о! о! — вздыхал Мистигри от восторга при каждом слове. — Прэль будет для нас земным раем.
— И в этом раю будет Ева, молодая и очаровательная блондинка, — прибавил Бридо.
Госпожу Моро распирало от гордости. Она парила на седьмом небе, но тут ей пришлось спуститься на землю, как бумажному змею, когда его дернут за веревочку.
— Барыня! — крикнула горничная, пулей влетая в комнату.
— Что это значит, Розали? Кто разрешил вам входить без зова?
Розали не обратила ни малейшего внимания на замечание и шепнула хозяйке:
— Его сиятельство приехали.
— Граф меня спрашивал? — осведомилась г-жа Моро.
