Федосей Авдеенок. А моему сыну тогда плечо пробило, так ОН, как собака, зализал. Я-то не видал. Меня-то секли.
Григорий Шевайтийский. Нюра! Нюра, скажи!
Клава. А как Тихона мово погнали, так я мыло спрятала. Думаю, помыться после когда.
Григорий Шевайтийский. Нюра!
Нюра Шевайтийская. Чего заладил?
Григорий Шевайтийский. Нюра, ты чего ж молчишь? Ты расскажи-то по порядку.
Нюра Шевайтийская. А-а! Давно б уж травой горькой заросло.
Григорий Шевайтийский. Положили нас двенадцать человек и как начали бить и всё в кровь, и в кровь, и в кровь… Я кричу Зуброву: «Ты бей, Василич, да оглядывайся!» А он зубы сцепил и мне под вздох! Я вспух, как мячик.
Клава. Перво, как вас согнали, я побегла, гляжу, а ОН на угорушке стоит. Весь в золотой одеже. На вас глядит и плачет.
Нюра Шевайтийская. И я-то все тоже на НЕГО глядела. А на одеже его бриллиантов — солнышко сверкает — глазам больно, — сверкает.
Клава. Не бриллианты-то, я ведь разглядела, я ведь-то знаю — слезы наши.
Музыка ближе, слышнее стала, особо скрипка звучит.
Иван Авдеенок. Это, кажись, жиды играют?
Музыка прерывается шумом, стуком лопат. Слышно, как откидывают землю.
Семен Ребятников,испуганно вскочив. Копают нас — вот что!
Все прислушиваются. Стук лопат совсем явственный.
Иван Авдеенок. Это как же теперь? Зарывать, что ль, станут нас?
Еремей Лысов. Да мы ж еще живы. Братец! Кидается к Ребятникову. Ты хотя б заступился.
Семен Ребятников. Может, им кого посечь надо? Так пускай посекут.
Григорий Шевайтийский. Тебя-то с Михайлом не секли. Вот идите.
Еремей Лысовкидается к Сукову. Михайло Суков, пощади, у меня ж дети.
Федосей Авдеенок. Что ж дети? У всех дети.
Клава. Пока Васта Трубкина тут, не закопают. Ей-Богу, не закопают. ОН-то не позволит.
Нюра Шевайтийскаястучит кулаком. Неймется вам! Неймется вам! Ух, бессовестные!
Васта Трубкина. Чего это?
Она уже почти отсутствует, приготовилась идти.
Еремей Лысов. Вастушка, защити!
Михаил Суков,поднимаясь. Ладно. Пускай секут. Пошли, что ли, Семен?
Еремей Лысов. Михайло, ты грамотный. Читай псалом.
Михаил Суков,громко. «Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах. Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля и горы двигнулись в сердце морей…»
Васта Трубкинаперебивает. Чего это?
Нюра Шевайтийская. Копают.
Теперь лопаты бьют уж почти из-под низу, стукаются об камень, что заложен в угол избы.
Васта Трубкина. Там же Ваня! Кричит. Ваня! Ванечка! Бросается к двери. Ее хочет остановить Михаил Суков. Ваня!
