Васта Трубкина. А когда лошадей будут давать?
Федосей Авдеенок. Кто же знает? Инспектор оттуда пришоци. Мне обратно сотку срезал.
Нюра Шевайтийская. Да, уж это правда. Язык другой раз и втиснешь.
Григорий Шевайтийский. Все вы не про дело. Не про дело! Расскажите, как меня на порог валили, как рубаху закатывали.
Нюра Шевайтийская. Тебя тогда выкликают. А мы в дому, с дочерью. А когда тебя на подводу сажали — так мы выбегли. И я кричу: Люська, голоси, кричи, Люська, гвалту, отца твоего повезли. Отца забирают.
Григорий Шевайтийский. А я как с подводы ластану, а меня схвативши да стоячего еще ожгли. А рядом слышу — ду-ду-ду — расстреливают.
Свинячий крик. Все слушают.
Федосей Авдеенок. Суков Михаил парсюка зарезал. Повезет сдавать.
Входит Иван Авдеенок, брат Федосея. Молча садится на корточки рядом с Федосеем.
Григорий Шевайтийский. Иван! Ты же недалеко стоял.
Иван Авдеенок. Чего стоял?
Григорий Шевайтийский. Стоял. Я же видел. Чего?.. Когда нас с братом твоим Федосеем клеймовали, а?
Иван Авдеенок. Ну, как раз меня, брата и отца из дома вычистили. И отца к старикам повели, которых на расстрел. Закопали отца, а потом задерновали так мы чуть нашли. И хоронить не дают — чтоб ни писку, ни визгу, значит.
Нюра Шевайтийская. Я рано проснулась — чуть светало. Пошла к корове, гляжу, катят — одна фурманка, другая фурманка — а рядом с автоматами… Ну, думаю, — ой-ёй-ёй!
Заходит Лысов Еремей, двоюродный брат Ребятникова.
Еремей Лысов. Ну чего? Не объявляли?
Семен Ребятников. Еще рано. Сколько время? — Подходит к репродуктору, глядит на черную тарелку радио. — Давно включен, а молчит. Васту приходили звать — а так тихо. С утра ни гу-гу.
Еремей Лысов. Слыхали, говорят, ЕГО лесник Жубчик, седой, стрелял. Да только себя застрелил. И дом свой запалил.
Семен Ребятников. Ловко. Трюх-тюх!
Еремей Лысовобращается к Григорию Шевайтийскому. А что, когда ОН братом был — ничего не замечал?
Григорий Шевайтийский. Чего замечать? Брат и брат. Да вы погодите тарахтеть. Люди по порядку рассказывают.
К окну прижимаетсяРогатая рожа. Васта! Васта!
Семен Ребятников. Я первый шавулистов видел. Гляжу — они еще с горушки катят. Один шавулист подъехал, говорит: «Ты, старик, куда хочешь иди, а языком не болтай». Гляжу — они Забелины окружать.
Входит Михаил Суков.
Михаил Суков. Ну, чего? Не объявляли?
Семен Ребятников. Молчит.
Васта Трубкина. Ой, девочка моя милая. Дети мои дорогие. Всхлипывает. А я на лавочке тут сижу — слышу, народ шумит: привезли! Привезли! Я кинулась. Ну не мои ребята.
